Найти мертвеца

— Никакого сходства, — повторил мистер Сэлливан уверенно. — Сколько лет этому парню? Ну, Вавасеру лет сорок, ни больше ни меньше. Ввалившиеся щеки и голос как сироп Матушки Шлегель. Очень похож на еврея…

— Или на Ричарда III, — подсказал Хоррокс.

— Если гладко толковать эту роль, — проговорил мистер Сэлливан. — Хотя вы не сможете узнать его в пятом акте. А в третьем акте в сцене с горожанами все в порядке. Вы знаете. Наверху появляется Ричард между двумя епископами. По правде сказать, — прибавил он, — эту роль чрезвычайно трудно сыграть. Вы, конечно, можете не согласиться со мной, однако время от времени я растолковываю ее для себя и обдумываю, и хочу сказать, что не думаю, что Шекспир очень внимательно работал над этой частью пьесы. Слишком слабо в начале и слишком вязко в конце. Это неестественно. Хотя эта пьеса всегда проходит на ура. В ней очень много живости, и вот почему она все время как бы движется вперед. Однако автор изобразил Ричарда двуличным, вот почему я и выражаю свое недовольство. Один из них — подлый субъект типа заговорщика, а второй — смелый, энергичный парень, который отрубает людям головы и подчас выходит из себя. По-моему, это не соответствует одно другому, э?

Инспектор Умпелти почесал ногу.

— Мне всегда казалось, — проговорил Уимси, — что Шекспир подразумевал под Ричардом одного из тех людей, которые умышленно играют роль, так сказать… драматизируют положение. Я не считаю, что его ярость была в действительности чем-то более сильным, чем его ухаживания. Это очень ясно показано в третьем акте в сцене с клубникой.

— Возможно. Но сцена с Бекингемом и часами в пятом акте? Возможно, вы правы. Я не предполагал, что в моем деле нужно понимать Шекспира. Мое ведомство — это ансамбль из женских ножек, не правда ли? Но так или иначе, я всю свою жизнь связан со сценой, а ведь это не только ножки и постельные сцены. Гм… Это вызывает у вас смех? Такое бывает, когда меня слушают. Но вот, что я вам скажу. Этот бизнес временами вызывает у меня тошноту. Половине всех этих менеджеров абсолютно не нужны актеры и актрисы — им нужны только модели. Когда мой старик отец управлял репертуарной компанией — знаете, какие актеры были ему нужны: парни, которые сегодня вечером смогли бы сыграть Яго, а на следующий день стать Брутом, уметь исполнять небольшие фарсы или светские комедии в антрактах. А теперь! Если парень начинает завоевывать себе успех заиканием и очками, то ему приходится играть заикание и выходить на сцену в очках вплоть до своего девяностолетия. Бедный старина Розенкранц! С него хватило бы и того, что вы согласились бы сыграть для него Червяка! А что касается того, чтобы опытного актера и дать ему возможность проявить свои силы в настоящей роли — пфу! Полный нуль! Я достал ему одного парня, который мог бы это сделать… приятный парень, способный на вид, как и вы. Но тот незамедлительно обеспечил себе успех в роли старого убеленного сединой викария и теперь на него никто и не смотрит, кроме убеленных сединою викариев. Это был его конец как актера, но кого это волнует?! Только старого дядюшку Сэллнвана, который должен брать свой кусок хлеба намасленной стороной и смотреть на это с удовольствием, э?

Инспектор Умпелти встал.

— Уверяю вас, мы чрезвычайно обязаны вам, мистер Сэлливан, — проговорил он. — Не будем вас больше задерживать.

— Извините, что больше ничем не смог вам помочь. Если я когда-нибудь снова встречу этого парня, Вавасера, то дам вам знать. Но он, наверняка, потерпел неудачу. Вы уверены, что у малышки Кон не возникло никаких неприятностей?

— Думаем нет, мистер Сэлливан.

— Она — хорошая девушка, — настойчиво утверждал мистер Сэлливан. — Мне ненавистно даже подумать, что ей причинят зло. Я понимаю, вы наверное считаете меня старым дураком…

— Отнюдь нет, — заверил его Уимси.

Их провели через потайную дверцу и, медленно, в молчании они спустились вниз по узкой лестнице.

— Неужели Вавасер! — проворчал инспектор. — Мне бы хотелось узнать, кто он и чем занимается. Вы не думаете, что этот толстый идиот хитрил?

— Уверен, что ему ничего не известно об этом, — ответил Уимси. — И если он говорит, что ничего не знает о Ванасере, вы можете быть совершенно спокойны, что в действительности этот Вавасер — не продюсер или что-нибудь театральное. Эта публика отлично знает друг друга.

— Хм! Немного это нам поможет.

— Как сказать. Интересно…

— Ну?

— Интересно, что именно заставило Хоррокса подумать о Ричарде III? Значит, этот человек чем-то похож на преступника. А ни решил ли этот парень стать злодеем?

— Нда… Но я как-то не думаю, что Хоррокс человек, способный прочесть злодейство на чьем-то лице. Я бы сказал, что он вполне подходит для прискорбной деятельности подборки типажей для сцены. Из глубины моей памяти всплыли кое-какие соображения, инспектор, но пока я не могу ничего сказать.

Инспектор хмыкнул и споткнулся об упаковочный ящик, неизвестно откуда возникший, когда они вступили в окрестности Вардоур-стрит.

Глава 24 Свидетельствует учитель школы СЛГ [102]