Найти «Сатану»

— Не спеши, Виктор Дмитриевич! Работа эта поэтапная, рассчитана на пять-семь лет. Притчу про Ходжу Насреддина помнишь? «За десять лет или я умру, или ишак, или шах». Так и здесь. Ликвидацию «Периметра» оттянем, поставим в план на поздний срок… А там — мало ли как все обернется. Может, вопрос сам собой рассосется, или ситуация изменится, или вообще этот договор расторгнут! Так что не дрейфь, мы еще повоюем. В крайнем случае, момент подойдет — к Самому пойдем, придумаем что-нибудь… Не у одного тебя душа за державу болит!

Глава 2 Вербовка

Москва. Академия РВСН

Помещение гулко звенело ложками и приглушенными разговорами. Пахло здесь обычным советским общепитом: подгоревшей кашей, не отмывающимся до конца посудным жиром, едкими дезинфекционными средствами. Только военная форма курсантов, длинные — на отделение столы да шныряющие по залу дневальные в белых халатах поверх рабочих комбинезонов отличали столовую Академии РВСН от тысяч других точек питания, разбросанных от Саратова и до Камчатки. Как и во всех столовых, процесс приема пищи сопровождался обычной болтовней или обсуждением волнующих народ проблем.

— Говорят, на следующий год набор сократят, — озабоченно бурчал слева Огурцов. — Да и нас на госэкзаменах «резать» будут, чтобы на вольнонаемные должности распределить. Ну, типа инженеров…

— Васька, вечно ты паникуешь! — урезонивал товарища Сизов. — Объявили же в приказе: за счет сокращения вакантных должностей и офицеров, достигших пенсионного возраста… Бобрыкин же под землю не полезет — у него живот в люк не пройдет…

— Ему уже никуда лезть не надо, будет из кабинета руководить!

Балаганский не выспался, да и настроение у него было, мягко говоря, не очень хорошим. Он без аппетита поковырялся в надоевшей перловке, размазал по горбушке белого хлеба «шайбу» масла, посыпал сахаром и, откусив приличный кусок, запил сладким чаем. Сонливость постепенно стала проходить.

— Небось, в увольнительной, домашними пирожками отъедался? — проницательно предположил Мишка Дыгай, сидевший напротив.

— Почему так решил? — рассеянно спросил погружённый в свои мысли Георгий.

Мишка довольно захохотал.

— А я сразу вижу — раз от казенной каши нос воротишь, значит, без пирожков с вишнями да курагой не обошлось!

— Тебе надо было не на ракетчика, а на особиста учиться! — хмыкнул сидящий справа Веселов. — Они всё знают! Точнее, почти всё…

Он потрогал щеку. Она почти зажила, только тонкая розовая полоска осталась.

— Нашелся Шерлок Холмс, — буркнул Балаганский. — Я Женькины пирожки приносил и всех угощал. Так что тут много ума не надо…

— Значит, эту рыжую стройняшку Женькой зовут? — уточнил Дыгай. — А она, вообще, ничего…

— Только пирожки, скорее всего, не она жарила, — сказал Веселов. — Мамаша — сто процентов даю. Я когда со Светкой встречался, она тоже блистала: борщи, голубцы, вареники. А Вера Петровна уехала — и всё закончилось…

— Так что, не удалось ей тебя загарпунить? — веселился Мишка. У него было сегодня хорошее настроение. — Сорвался с крючка?

— Почему «сорвался»? Я и не сидел на твоем крючке… А чего Жорка такой грустный?

— Чего, чего… Ничего! — огрызнулся Балаганский.

На самом деле было очень даже «чего»! Воспоминания о пирожках настроения не улучшили, наоборот… У Женьки была задержка, уже шестой день! А это не борщ и не пирожки… Если считать курсантов престижного военного училища китами, то это самый настоящий гарпун, с которого действительно не соскочишь! Женитьба в планы Георгия не входила. Во всяком случае — до окончания училища. Потом, когда разъедутся по гарнизонам в глухую тайгу, — тогда да, тогда лучше, когда под рукой жена… И пирожки, и борщи, и все остальное… Но это потом, а не на втором курсе.

— Вот у меня один раз вышел случай, — начал опытный Веселов: он был привлекательным «китом» — из интеллигентной московской семьи, с квартирой на Цветном бульваре, поэтому охота на него шла плотная — гарпуны так и свистели вокруг. — Приходит Вера, глаза на мокром месте: мол, залетела… А сзади мамаша стоит и водит головой слева направо, а голова у нее вот такая, как танковая башня, и будто прицеливается стомиллиметровками… — Он нарисовал ладонями квадрат вокруг головы, потом сложил ладони трубочками, приложил к глазам и медленно повернулся направо и налево… — У меня, конечно, душа ушла в пятки…

Балаганский, да и весь курс, знал эту историю наизусть, но сейчас ему было не до чужих приключений и переживаний. Он представил плачущую Женьку с орущим на руках ребенком. «А вдруг сдуру аборт сделает? Говорят, потом может совсем детей не быть…» Теперь Женька предстала в образе одинокой, никому не нужной тетки, укачивающей плюшевого мишку и, опять-таки, льющей горькие слезы… «Или жениться? Какая разница — годом раньше, годом позже… А может, пронесёт ещё?!»

— Ладно, Серега, хватит твоих историй. — Георгий встал. — Что у нас на первой паре? «Баллистика»?