Найти «Сатану»

— Это как? — округлил глаза Мишка. У него была простецкая внешность, асимметричное лицо и большой рот, который сейчас перекосился, усиливая эту асимметрию.

— Анекдот рассказать? — Сергей знал огромное количество анекдотов на все случаи жизни.

— Ну, расскажи, — кивнул Мишка. Рот у него выровнялся, и асимметрия уменьшилась.

— Грузин приехал в Москву, пришел в парк и давай хватать девушек за руки: «Слушай, красавиц, пойдем в постель!» Те с писком вырываются, кричат: «Дурак!» и убегают. Его московский друг говорит: «Не так, Гоги! Вначале про звезды поговори, про книги любовные — Мопассана, Золя… А когда познакомитесь, оно само собой всё и получится. Понял?» Тот кивает: «Понял!» Подбегает к девушке, хватает за руку: «Красавиц, звезды видишь? Мопассана читал? Пойдем в постель!» Вот так и ты…

— Да это я просто не в форме. — В Мишке взыграл комплекс провинциала. — Жарко, и жрать охота!

Он снял фуражку и вытер вспотевший лоб.

— А вот, смотрите, хорошие девушки. — Георгий проводил взглядом двух подружек. — Особенно та, слева, рыженькая…

— Давай сделаем перерыв, подкрепиться надо, — сказал Дыгай.

— У тебя одно на уме!

— Такой уж я — простой парень из деревни! — со скрытой обидой произнес Мишка.

— Хватит ссориться! — вмешался Веселов. — Пойдем, поедим, знаю я одно место…

«Одно место» оказалось чебуречной на окраинной аллее. Она была наполовину пустой, и курсанты облюбовали столик на тенистой веранде. За прилавком стояла располневшая дама средних лет со следами былой красоты на обильно напудренном лице.

Георгий взял тарелку со стопкой золотистых поджаристых чебуреков, Сергей — глубокую тарелку с овощным салатом, а Мишка неожиданно заказал пива. Его товарищи переглянулись, но возражать не стали, а бывшая красавица равнодушно повернула блестящую ручку крана и наполнила три кружки желтоватым, слабо пенящимся напитком.

Уютно устроившись в углу веранды, ребята сняли фуражки, повесили на стулья кители, отстегнули галстуки, расстегнули рубашки, и жадно набросились на чебуреки, с удовольствием запивая их холодным пивом.

— А жизнь налаживается! — оживленно подмигнул Мишка и поднял свою кружку. У него была широкая ладонь и короткие толстые пальцы.

— Давайте за нас! Пусть будет как в кино: «Один за всех, и все за одного!»

— Давайте, — Сергей беспокойно огляделся. — Как бы нас патруль не накрыл…

— А-а-а, — беспечно махнул рукой Мишка. — Если накроет, то и без пива за нарушение формы отдерет и увольнительные аннулирует! И потом, помнишь поговорку: «Кто не пьёт — тот стучит!»

От сидящих за столиком неподалеку мужчин подошел один — лет тридцати, в синей рубашке и коричневых брюках.

— Это вам, ребята, от нашей компании, — он поставил на стол блюдце с несколькими кусочками вяленой рыбы. — Счастливой службы!

— Спасибо! — растроганно поблагодарил Георгий.

— Видишь, нас уважают! — выпятил грудь Дыгай. — Надо еще пива взять!

— Нет, хватит, — сказал Сергей.

Он занимался боксом и избегал спиртного. Так же, как и Георгий, который тоже ходил в ту же секцию. Впрочем, и Дыгай увлекался борьбой, но его ничего не смущало.

— Как хотите. А я добавлю.

Но к прилавку уже выстроилась очередь, и он вернулся ни с чем.

— Что-то меня спать потянуло, — сказал Балаганский.

— Замашки у вас, товарищ курсант, генеральские: спать после обеда! — улыбнулся Веселов.

— Значит, станет генералом, — сказал Мишка. — А что? У тебя же батя личный пилот главнокомандующего — замолвит словечко.

— Откуда ты знаешь про моего батю? — мрачно спросил Георгий и нахмурился.

Слова и интонации Дыгая ему не понравились. И тот это почувствовал.

— Да у нас ведь все про всех знают, — смягчил тон Мишка. — У Сергея отец — профессор дипломатической академии.

«Странно, — подумал Балаганский. — В личном деле про отца написано: пилот отдельного авиаотряда РВСН. И всё! Откуда и кто может знать, что он летает с Толстуновым?»

— А у меня батя — слесарь! — соскочил с темы Мишка.

После этого детям именитых родителей было неловко его в чем-то упрекать. И действительно, Георгий отвел свой грозный взгляд.

Курсанты привели себя в порядок: застегнулись, вернули на положенное место галстуки, надели кители и фуражки. На аллеи парка они вышли образцовыми военнослужащими, как будто сошли со строевых плакатов, которые висят на плацу любой воинской части СССР.

— Куда теперь пойдём? — спросил Дыгай.

— Может, ко мне? — предложил Балаганский. — Родители на даче, поспим спокойно, чайку попьем…

— Ну, ты даёшь! — возмутился Веселов. — Получить увольнение и спать вповалку? Если так, то и я домой мог бы поехать или Люське позвонить… Мы же вместе пошли!

— Ну, а куда ты предлагаешь?

— Да хоть в кино сходим. Или еще тут погуляем, может, все-таки склеим подруг…

— Ну, давай так!

Но в кино курсанты не попали. Выйдя к фонтану, они увидели сцену, которая всем не понравилась, особенно Балаганскому. Впереди стояли четверо курсантов в чёрной военно-морской форме, с золотистыми нашивками третьекурсников. Они взяли в кольцо трех девушек, среди них была и та рыженькая, которую Георгий заприметил еще час назад. Девушки пытались прорваться, но кольцо было прочным и грубым.