Найти себя

Когда расселись за столами, а вестовые стали шустро подавать тарелки с легкими закусками, старший по рангу, поставив лист ватмана на свободном столике, обратился ко мне с предложением:

– Мы готовы выкупить рисунок у тебя за любую цену.

– Но ведь с меня не потребовали плату за невероятную, шикарную экскурсию? – удивился я. – Значит, и я имею полное право подарить этот рисунок экипажу корабля.

– Принимается! Вестовой, шампанского для нашего гостя и господ офицеров! – После чего наклонился ко мне и доверительно прошептал: – Мало кто верит, что этот парус для чего-то пригоден, тем более в шторм. Но я буду обязательно ходатайствовать перед капитаном и адмиралтейством о незамедлительных испытаниях. Если что-то дельное получится, будешь иметь право на премию из казны императора как изобретатель. – Заметив мое сомнение, удивился: – Тебе что, средства не нужны? Ведь надо… – Но опять наткнулся на взгляд дочери и явно сменил суть вопроса: – Сестры ведь скоро приезжают?

Дались им мои сестры! Я уже жалел, что слишком рано начал разбалтывать о потенциальных «проходимках» из другого мира. Молчал бы себе в тряпочку, и никто бы на нас внимания не обращал. Незаметно бы где-то поселились на окраине и думали бы помаленьку, как домой вернуться. А теперь уже чуть ли не треть столицы знает, что к знаменитому изобретателю-живописцу едут с диких гор три сестры-мегеры. И уже заранее все жалеют и пытаются помочь материально.

М-да! А пожалеть меня стоило однозначно.

Только хороший, действительно сытный обед своими огромными порциями немного задавил во мне непонятную панику и растерянность. Сытое благодушие вытеснило беспокойство, и, когда мы опять оказались на набережной, настроение стало лирическим и довольно ровным. Двигаясь прогулочным шагом к Сияющему кургану, решил опять продолжить расспросы. Тем более что так было правильнее, иначе засыпать меня вопросами начинала Мансана:

– Расскажи о своем поселке? Или у вас город?

– Да что там рассказывать про наши дикие места? – Мои плечи от удивления дергались вверх. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому я тебе нарисую парочку пейзажей с наших мест, и это будет почище любого рассказа. Ты лучше сама расскажи историю постройки императорского дворца. Если знаешь, конечно.

– А вот и знаю! – завелась девушка с некоторой обидой. – Да и сама там более десяти раз была и однажды на большом приеме. Поэтому знаю столько, что ты и за всю жизнь не изучишь.

И посыпала на меня именами, датами, единицами измерений и историческими событиями. Во! Что и следовало ожидать! Ее язычок занят, кое-какие сведения в моей голове накапливаются, и попутно можно даже порассуждать на тему предстоящего мне действа.

То есть что предстоит делать, если символов на их прежних местах не окажется. Раз они просматривались мною раньше, да еще и в таком невероятном, по здешним меркам, количестве, значит, они были готовы со мной контактировать. Может, и в иные миры пропустить. Вроде бы, если рассуждать логически. Но раз не пропустили, то что это значит? Что и надеяться на пропуск не стоит? А уж после исчезновения – и подавно? При таком раскладе надеяться вернуться на Землю – не более чем погоня за миражом. Значит, придется все ресурсы, знания и энергию бросить на акклиматизацию в новом мире. Как себя, так и своих подруг. Что-то мне еще помимо врожденной интуиции нашептывало сразу в оба уха, что Машка с близняшками и одного часа не задержатся на той стороне. Так что мне уже заранее надо рассчитывать на четверых.

Трудно, но тем не менее осуществимо. Уже полученные таланты художника, знание парусов, умение делать шоколад и сварить сгущенку – великолепный фундамент для безбедного проживания в Рушатроне. Другой вопрос, что придется как-то устранить огромную проблему, которая возникнет при таком явно личностном ко мне отношении Мансаны. Нет, девушка мне нравилась, и даже очень, но как только я вспоминал о Кате с Верой, а уж тем более о Марии, меня начинало бросать и в жар и в холод одновременно. Всей глубины своих чувств, страхов и переживаний я даже сформулировать не мог, но тот же инстинкт самосохранения прямо кричал: нельзя твоим подругам бедную кухарку даже издали увидеть! Причем в данном случае опасность не так грозила самой кухарке, как моему искалеченному и слабому тельцу. Почему такое твердое убеждение складывалось, я даже выяснять боялся. Просто верил, и все тут.