Найти себя. Книги 1-2

В походах по лавкам Сомов не забывал о своей возлюбленной и никогда не оставляя ее без элегантных подарков. Правда, как-то раз ему взбрело в голову сделать не совсем обычный подарок и приобрести Моне красивое нижнее белье. Ибо Мона, да и все женщины, с которыми у него были близкие отношения, надевали под низ нечто такое, что у Виктора язык не поворачивался назвать это нижним бельем или вообще ничего не надевали. Однако белья ни в лавках, ни у портных Сомову найти не удалось. А когда он попытался представить Мону в земном современном эротическом белье, то вдруг неожиданно понял, что его девушке это вовсе и не требуется. Мона была прекрасна своей молодостью, свежестью и наивностью. Эротическое белье скорее бы разрушило образ юной неиспорченной девушки, чем улучшило бы его. Может быть, подобные вещи красили лишь земных женщин, особенно тех, кому за тридцать? В результате он купил Моне золотое колечко и попросил ювелира сделать гравировку на внутренней стороне — «половинке моей души». Старый ювелир похожий на еврея свозь специальные гогглы долго рассматривал необычные буквы начертанные Виктором на листе бумаги, и недоуменно жевал губами. А Сомов уже совершенно обнаглел — фразу он написал на русском языке.

Не остались без внимания и остальные представительницы слабого пола, выступающие в цирке. Делал это Виктор не только из шалости свойственной молодости, но и из трезвого расчета. Так уж повелось, что возле гримерных девушек часто крутились назойливые поклонники. Многие артистки принимали такие ухаживания благосклонно не строя далеко идущих серьезных планов, однако, имея вполне конкретный меркантильный интерес. Обвинять девушек в непристойном поведении зная, что Сугис не раз фактически продавал их на ночь знатным господам, у Сомова язык бы не повернулся. В защиту владельца цирка можно было сказать лишь то, что сутенером он не был и поступал так в исключительных случаях, когда у него не было возможности отказать влиятельным господам. А нескольким совсем молоденьким девчонкам он даже нос не позволял высовывать, когда цирк давал представление в замках перед магистрами. Именно магистры могли позволять себе беспредел на собственной земле, но благо это происходило не так часто и далеко не все из магистров были законченными подонками. И хотя сами артистки относились к таки «продажам» по-философски спокойно, дескать чему быть того не миновать, Виктору все равно было их жаль и по мере возможности он помогал им чем мог. Стоило ему заметить очередного воздыхателя у фургонов с девушками, как он тут же посылал мальчишку, который демонстративно нес в гримерку большой букет цветов и какую-нибудь коробочку в цветастой обертке, обычно с конфетами или просто фруктами. Видя это воздыхатель соображал, что с пустыми руками к артисткам нечего соваться и, как правило, тоже раскошеливался на подарки, в надежде на внимание к его персоне. Мона на эти шалости Виктора смотрела положительно и на удивление нисколько не ревновала к своим подругам. Девушки, получавшие цветы, принимали игру Виктора, при встрече целовали и, смеясь, делились рассказами о своих незадачливых ухажерах. А торговка цветами, бойкая старушка, прописавшаяся непосредственно рядом с цирком, обращалась к Сомову всегда с низким поклоном и называла его благодетелем.

За неполные полгода Виктор приобрел хорошую репутацию в цирке и наладил отличные отношения с коллективом и хозяином. У него был высокий заработок, который он сразу же спускал на дорогие вещи, подарки или даже приобретал реквизит для цирка за свой счет. Он стал уверенным в своих силах и мало походил на того паренька, который пришел рано утром с плохо выбритой и порезанной головой. Теперь, когда встречались Сомов и Сугис, можно было легко перепутать кто из них хозяин, а кто его работник. Сомов выглядел настоящим господином в дорогой одежде, с прямой осанкой и изысканными манерами. Сугис же по-прежнему ходил в простой рубахе, кажется все в той же самой, что была на нем еще при знакомстве и растоптанных сапогах, за голенищем одного из которых неизменно торчала рукоять плетки, когда ей не находилось дело. Образ ленивого работника завершали вислые усы и пивное пузо.

Вот и сейчас они стояли напротив друг друга. Со стороны казалось, что спокойный молодой господин что-то внушает своему работнику, а тот нервничает и сердито оправдывается. На самом деле это Сугис выговаривал Виктору, а тот на все претензии приводил контраргументы.

— Вчера я тебя почти не видел на работе, сегодня тебя до обеда не было, — ругался владелец цирка, — Ты взялся руководить музыкантами и освещением. Хорошо. Я не возражал. Но ты же не работаешь. За что я плачу тебе деньги? Может быть, тебе опять вернуться в клоуны? А, Чак?