Найти себя. Книги 1-2

Начальник тайной стражи переключился на Сомова.

— Итак, пришла пора произнести мою любимую фразу, — сыщик взял театральную паузу и цинично осклабился: — Именем короля, вы арестованы!

На улице музыканта сразу перехватили несколько неразговорчивых человек. Профессионально обыскали, сняли магический амулет с пальца, и надели наручники.

— Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, — с грустной улыбкой произнес Виктор, — Куда прикажете проследовать на цугундер?

Поскрипывая свежим снегом, его подвели к карете и затолкали внутрь. По бокам крепко придерживая за локти, устроились агенты, а напротив вальяжно развалился Крон Гросс и экипаж сразу тронулся в путь.

В карете герцог нарушил молчание всего один раз, когда спросил:

— Как твое настоящее имя?

— Вы же сами его прекрасно знаете, — ответил Сомов, — Вик Сангин.

— Ну да, — произнес сыщик со странной интонацией и, судя по тону, которым это было сказано, Виктору он не поверил.

Тюрьма встречала неласково. Сомова провели через несколько ворот с охраной и злобными собаками к высокому кирпичному зданию без окон, на стене которого висела литая чугунная табличка с рельефом восходящего солнца. Прежде чем попасть внутрь Виктора еще раз обыскали, заглянув во все полости тела, отобрали все вещи, а взамен выдали серый бесформенный балахон. Потом добрых полчаса водили по узким коридорам и лестницам, клацая многочисленными решетчатыми дверями, прежде чем втолкнули в темную камеру.

— Ну, наконец-то! — произнес чей-то глумливый голос, — Давно тебя мы ждали!

Наверное, эта фраза была рассчитана на то, чтобы крепко напугать новичка, но Виктору было сейчас плевать и на нее и на фигуры сокамерников потянувшиеся со всех сторон. И по росту и по силе он заметно превосходил других арестантов, не говоря уже об умении биться без оружия. Если не отобьюсь, то хотя бы согреюсь, с иронией подумал он, разминая шею и кисти рук. Видимо его ледяное спокойствие и уверенная поза, принятая для боя слегка остудили пыл сокамерников.

— Как звать?

— Вик.

— За что попал?

— За двойное убийство.

— Из братства что ли?

— Из бритоголовых.

— А кличут как?

— Музыкант.

С каждым коротким ответом воинственность бандитов падала, а после последней фразы и вовсе испарилась. Все уголовники быстро рассосались по углам, и рядом с Виктором остался только один человек.

— Наслышан, — уважительно произнес он, — А я Кабан из братства Бирюка. Мы здесь между собой разборок не ведем, так что располагайся спокойно, лучше рядом со мной у отдушины, там и нары мягче и воздух чище. Эй, Носатый, быстро освободил место Музыканту!

Так Сомов обошелся без прописки, о которой рассказывал дядя Витя и влился в новый коллектив без проблем. Утром ему сделали передачу с воли, в которой, кроме продуктов оказалась и гитара с жильными струнами. Кто-то беспокоился о нем, и это вселяло надежду. Виктор взял гитару и выдал: «Я парнишка седой, я совсем молодой мне семнадцать… Есть хотел — хлеб украл, а закон покарал так жестоко». Этим он окончательно покорил сокамерников, но от предложения сделать наколку восходящего солнца на руке, которую он заслужил, попав в солнечную башню, вежливо отказался. Пару дней его никто не тревожил, кроме клопов, а затем его повели на первый допрос. И это был не просто вывод, а целая экскурсия. Конвоир провел Виктора по подземным казематам, где подробно и со знанием дела показал и рассказал о десятках пыточных устройств и механизмов устрашающего вида для причинения невыносимой боли и изощренного членовредительства. У одной камеры, где палачи в кожаных фартуках пытали какого-то несчастного, конвоир остановился и заставил Виктора смотреть на этот кровавый кошмар бесконечные десять минут. Только после этого Сомова доставили в кабинет для допроса. Кабинет был достаточно просторный, обставленный хорошей мебелью и лишь решетка на окне выдавала принадлежность помещения к тюрьме. В нем находились трое. Человек за столом, на котором стояло устройство, напоминающее пишущую машинку, господин начальник тайной стражи в кресле за другим столом и невероятного исполинского размера пес, дремавший у его ног. Виктора усадили на железный табурет, привинченный к полу в центре комнаты, и пристегнули за лодыжку к ножке табурета.

— Устраивайся удобнее, Вик, — усмехнулся Крон, — Разговор у нас предстоит долгий. Как тебе понравилось в нашем заведении?

— Бывало и хуже, — не стал жаловаться Сомов, хотя в ушах его до сих пор звучали крики истязаемого в каземате бедолаги, — Замечу только, что пытки не лучший способ узнать правду и под их воздействием любой человек признается в чем угодно.

— Это ты правильно говоришь, но ошибаешься в главном, — заулыбался герцог, — В пыточных камерах не выясняют правду, а наказывают за ложь и упрямое молчание. Впрочем, я рад, что тебя это впечатлило, и, следовательно, должно уберечь от неправильных ответов.

— Мне нечего скрывать, господин начальник тайной стражи, — тут же солгал Виктор.

Крон поморщился, а затем резко подался вперед и вперил указательный палец в лоб Сомова.

— Смотреть сюда! Отвечать быстро! Твое настоящее имя?