Найти себя. Седой

— Десять серебряных в день. За питание плата отдельно, господин, — в тон ему вяло отозвался управляющий.

— Меня это устраивает, — равнодушно произнес Виктор, демонстративно зевнул и честно пояснил: — Чертовски сегодня устал.

— Прошу ваши документы, господин, и плату за сутки вперед, — управляющий достал из-под прилавка потрепанную амбарную книгу и перо с чернильницей.

Виктор выложил на стол личную грамоту Итона Уоса, отсчитал десять серебряных монет и добавил к ним еще одну на чай. Пока записывали данные, он более внимательно осмотрел посетителей. Народу было много, но Бешенного среди них точно не было. Несколько человек с ярко выраженными бандитскими физиономиями бросали на визитера любопытные и настороженные взгляды, но вскоре удовлетворенные осмотром потеряли всякий интерес. Управляющий пересчитал деньги, после чего выразил некое подобие улыбки и передал ключ с прицепленной к нему деревянной грушей.

— Ваш номер восьмой, господин Уос. Юшка, проводи!

Из подсобки показался туповатый увалень и не найдя багажа постояльца пробасил:

— Прошу следовать за мной, господин.

Они прошли в глубину зала, поднялись по крутой скрипучей лестнице на второй этаж и попали в широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались деревянные резные двери. Идти до восьмого номера не было никакого смысла. По словам Клопа, Виктору был нужен номер второй. Если в нем никого не окажется, подумал Сомов, то просто сразу выйду на улицу, и поищем Бешенного в другом месте. Топающий впереди болван никак не отреагировал на звук вынимаемого из ножен меча вследствие чего лишился сознания от удара тяжелой рукоятки по затылку. Теперь действовать нужно было быстро, пока кто-нибудь не увидел лежащего работника, и Сомов не теряя времени, постучал в дверь, на которой красовалась медная в завитушках цифра два.

— Кто там? — спросил приглушенный недовольный голос.

Виктор вдруг понял, что он оказался не готов к тому, что делать дальше, если ему ответят. Он почему-то убедил себя, что Бешенного здесь уже нет, и номер окажется пустым.

— Обслуживание в номерах, — ляпнул он первое, что пришло на ум.

— Какое к черту еще обслуживание? — спросил раздраженный голос, и дверь, щелкнув замком отворилась.

Трудно было не узнать Одноглазого по особой примете и Виктор понял, что столкнулся лицом к лицу с одним из своих врагов. Одноглазый оказался невысоким щуплым человеком совсем не похожим на бандита. Виктор даже засомневался, что это то кто ему нужен даже несмотря на характерный физический недостаток, но тут из-за спины Одноглазого показался Бешенный. Лицо разбойника выразило сильнейшее изумление, сменившееся яростной злобой.

— Это Музыкант! — воскликнул Бешенный, и первым оценил ситуацию: — Берегись!

Одноглазый не успел внять предупреждению, как удар рукояткой меча прямо в лоб сбил его с ног и закатил вглубь комнаты. Сомов стремительно шагнул вперед и, захлопнув дверь, зашарил рукой за спиной, на ощупь закрывая засов. Поворачиваться к Бешенному спиной, даже на мгновение, было слишком опасным для жизни.

— Убью тебя! — зарычал разбойник, брызгая слюной и потрясая кулаками, — Убью!

Его пальцы пришли в движение и на одном из них зажегся знакомый до боли неоновый огонек. Но на этот раз меч в натренированных руках оказался куда быстрее магии. Смертоносная сталь сверкнула в круговом движении, с шумом рассекая воздух, а также все, что попадалось ей на пути. Из обезглавленного тела ударил фонтан крови, заливая все вокруг, а по полу запрыгала кошмарным мячиком из ада отрубленная голова.

— На помощь! Ко мне! — заорал, сверкая единственным глазом очнувшийся Одноглазый, — На…

Его крик оборвался и перешел в короткий хрип, когда безжалостная сталь, пробила ему грудь насквозь и глубоко вошла в доски, пришпилив тело к полу, будто жука булавка. Но зов о помощи был услышан, и уже раздались ответные крики и приближающийся топот множества сапог. Сомов кинулся подпирать дверь всем, что попадалось под руку и создавая завал из перевернутых стульев, стола, комода, секретера, небольшого шкафа и придвинутой тяжелой кровати. Под его ногами шуршали рассыпавшиеся бумаги, хрустели черепки от посуды, и хлюпала кровь, а это время в дверь раздавались глухие безуспешные толчки плечом, сменившиеся звонкими ударами топоров и в комнату полетели щепки. Стало ясно, что долго ни дверь, ни баррикада не продержатся.