Найти свой остров

Булатов улыбнулся – постоянная готовность Ники удивляться всякий раз приводила его в прекрасное расположение духа. И сейчас он был рад тому, что Ника снова становится прежней – три дня как похоронили отца и Евгению, и они с матерью хоть и держались, но не так-то просто в одночасье похоронить двоих людей, которые хоть и были негодяями, но они ее отец и сестра. Стефания Романовна осталась прибирать в опустевшей питерской квартире, где уже никто из них не собирается жить – слишком много тяжелых воспоминаний.

– Дети побудут на хозяйстве одни, охрана с ними. – Матвеев с сочувствием посмотрел на нее. – Никуша, я прошу тебя задержаться в Питере и прийти к нам в офис завтра, к одиннадцати утра. Леш, ты тоже, ладно?

– Хорошо, как скажешь.

И теперь они здесь, хотя в толк не возьмут, зачем. Валерия днем постоянно находилась в больнице – Панфилов все-таки решил остаться с этой стороны забора, но теперь ни на минуту не отпускал ее от себя. И их новая, как бы сама собой решенная жизнь, и череда невероятных несчастий, которые они пережили вместе, превратили их внезапно возникшую и разросшуюся компанию в большую семью. Дети, родители, хлопоты – и между делами звонок, и знакомый голос говорит: «Привет. Как дела?», сколько звонят, столько раз и здороваются друг с другом.

Но праздничного настроения нет. До Нового года осталась неделя, в магазинах столпотворение, кругом мишура, гирлянды, новогодние шары, пахнет елочными базарами – а у них никакого Нового года. Какой тут праздник, когда такое…

– Ника, Лешка! – Матвеев с рукой на перевязи и карандашом за ухом выглядит как сумасшедший ученый из комиксов. – Хорошо, что пришли. Тут Олешко командует парадом, идемте.

Они идут по коридору, Ника разглядывает интерьер, цветы на окнах, новогоднюю мишуру, уже развешанную позитивно настроенными сотрудниками, – она думает, что еще не купила никому подарков, а их, учитывая обстоятельства, теперь надо очень много. И искоса поглядывает на Булатова – с этого момента, когда они оказались в Новгороде, и до сегодняшнего дня им ни разу не удалось остаться наедине и поговорить. Вскользь она сказала Евгении, что выходит замуж – ну захотела подразнить сестрицу! Булатов игру поддержал, и все, вроде бы дело решенное – но это как-то неправильно. С ними постоянно кто-то находится рядом – то охрана, то дети и мать, то друзья, они все время что-то делают, куда-то бегут, на кого-то всякий раз валится очередная катастрофа – и им некогда объясниться, им вообще невозможно поговорить о чем-то своем.

Комната представляет собой зал заседаний с большим овальным столом, у стен – доски и подставки для чертежей, на стене – плазменная панель. Ника подходит к окну – ей нужно собраться с мыслями, и неприглядный вид белых крыш и грязных дорог подходит для того, чтоб на них не смотреть, как нельзя лучше.

Матвеев толкает Алексея в бок:

– Ты уже с ней объяснился?

– Нет. – Булатов с досады пинает ножку стула. – Макс, реально – мы не можем остаться наедине даже на полчаса. Или кто-то с нами есть, или что-то случается и надо мчаться. У меня отпуск заканчивается, а мы только смотрим друг на друга, и…

– Да, дела… А ведь и правда. – Матвеев обнаружил за ухом карандаш и обрадовался. – Вот он где! Ладно, что-нибудь придумаем.

Он мысленно хохочет – это же надо такому случиться! Не могут выяснить отношения из-за постоянной необходимости находиться еще с кем-то. Ни разу не было так, чтобы они остались только вдвоем, а любовь – дело тонкое, оно на публике не решается…

Олешко бодрым шагом вошел в зал заседаний – приветливо улыбнулся Нике, пожал руку Булатову, потом вопросительно взглянул на Макса:

– Не пришел еще человек из прокуратуры?

– Пока нет, но, как только он появится, его сразу же проведут сюда.

Олешко кивнул и нажал кнопку пульта – замигал экран, голос диктора повествовал о новостях.

– …ранее о мужчине, найденном у приемного покоя городской клинической больницы. Его память так и не восстановилась, но благодаря неравнодушным телезрителям родственники этого человека смогли узнать, где он находится. Сегодня к нему приехала жена. Врачи надеются, что память, разрушенная каким-то сильным ядом, все-таки вернется, и он…

На экране фотография человека, которого они все видели. Это киллер, который охотился за Матвеевым и Никой, – его забрал с собой Олешко, и никто даже не подумал о том, что Павел сделал с ним.

– Ну, не убивать же его было, – бормочет Олешко.

Они молча переглянулись – и то верно, грех брать на душу ни к чему.

– А если он вспомнит, кто его допрашивал?

– Он вспомнит то, что было раньше, год-два назад, остальное из его памяти стерто навсегда.

– Когда все закончится, плеснешь мне этого яду. – Ника вздохнула. – Хотя – нет. Я никого из вас не хочу позабыть.