Найти свой путь

Сердце заколотилось в груди, как сумасшедшее. На какое-то мгновение вспыхнуло темное пламя кольца, но тут же угасло, сдаваясь под напором тьмы, запульсировало в такт песне, подпуская туман ближе. Он медленно заполз мне на грудь, накрывая все тело. Я почти ничего не видела сквозь плотную пелену. Непроизвольно закричала, дергаясь на холодном полу от ужаса. Я не хочу умирать! А в том, что умру я не сомневалась. Надеяться больше не на что. Даже черный бриллиант покорился ритуалу. Мой крик увяз в тумане, потерялся в словах странной песни. Я чувствовала, как сердце бьется все реже, пропускает удары, окутанное тьмой. Дышать стало трудно, словно чьи-то невидимые руки сдавили горло. Мир вокруг почти полностью пропал в этой живой тьме, даже громкая песня стала тише, словно поют ее где-то далеко за толстыми стенами. Темнота стала ощутимой, давила на все тело, прижимая к полу, сковывала движения. Я застыла, не в силах пошевелиться. Все, что мне оставалось — это смотреть в темноту и отвоевывать каждый вдох, который с каждым разом давался все труднее. Я явственно чувствовала, чье-то приближение. Чего-то страшного и неотвратимого. Это не смерть, это что-то намного хуже ее. Страшнее и больнее. Из глаз текли слезы. Я зажмурилась.

Темноту прорезал яркий свет, ослепляя даже сквозь плотно сжатые веки. Я с трудом открыла глаза, ища источник сияния, надеясь, что это спасение. Совсем рядом со мной, склонившись к самому лицу, сидела девушка. Красивое, уставшее лицо, длинные белоснежные волосы и рваное белое платье, покрытое разводами засохшей крови и копоти. Я хотела закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Она наклонилась совсем близко, проводя ледяной рукой по моей щеке. Я хотела дернуться, но тьма надежно держала меня.

— Не стоит так бояться, — улыбнулась она, но глаза оставались пустыми, холодными, в глубине их жила такая же тьма, что окружала меня. — Я так долго ждала. Впусти меня. — еще одно касание лица.

— Нет, — с трудом хриплю, стараясь сжаться в комок, сохранить остатки тепла внутри.

— Ты давно умерла. Я лишь дала тебе шанс пожить чуть дольше. Теперь тебе пора уходить. — Она положила руки мне на виски, больно сжимая. Голову словно насквозь проткнули спицей. В глазах все закружилось, тело выгнулось дугой. Песня, что почти пропала в темноте, вновь зазвенела, врываясь в мое сознание.

Я чувствовала, как пальцы призрака погружаются в мою голову. Холод забирался все глубже, сжимая сердце. Внутри я кричала, сопротивлялась, стараясь вытолкнуть холод прочь. Я словно заново очутилась в ледяных подземельях Хранительниц. Жизнь медленно покидала меня, таяла под натиском холодных волн. Глаза медленно закрывались. Я устала. Холодные волны становились все чаще и сильнее, подавляя последние попытки сопротивления. Я медленно растворялась в холоде. Тихо и пусто. Темнота уже не пугает. Она такая приятная, мягкая. Словно опускаюсь на темное дно. Вот уже, кажется, что я вижу звезды. Такие родные и красивые. Я о них почти забыла. А тут так хорошо. Только я и бесконечное небо.

Гриня.

Я медленно опустился на колени, вонзая пальцы в твердую землю. Впервые вижу снег. Он такой яркий, красивый, и обманчиво мягкий, холодный, обжигающий. Медленно падает мне на лицо, превращаясь в воду, смешиваясь со слезами. Я плакал. Впервые со времени изгнания. Никогда не думал, что снова смогу плакать.

— Еще один переход. — Сообщил чей-то равнодушный голос. Я зарычал. И так понятно, ведь ее тут нет. Лишь голая земля, укрытая белым холодным ковром и далекий лес. Сколько уже было коридоров? Не знаю. Но с каждым разом след становится все тоньше. Время идет, мы опаздываем. Вскоре и вовсе окажемся где-нибудь на краю света, потеряв ниточку. И тогда я умру. Надежды почти не осталось.

— Гринь, — присел рядом Тролль. В этот раз трогать меня не стал. В прошлый раз чуть не получил в нос за свои слова. Я прекрасно понимал, что все это ложь, напрасное сотрясание воздуха красивыми словами. Мы не найдем ее. Не так. Наблюдающие не справятся.

— Уйди. — Тихо говорю я, сдерживая крик.

— Я тут подумал, — игнорируя мою просьбу, продолжил он. — Ты говорил, что можешь слышать души. Говорил, что теперь слышишь землю, после острова не только шепот…

— Что? — повернулся я к нему, не понимая.

— Заканчивай истерику и работай! — зарычал мне в лицо северянин, ударив кулаком в грудь. Я упал, хватая ртом холодный воздух. — Найди ее! Не знаю как, хоть из ушей кровь пусть идет, но найди! Ты можешь! Иначе, какой из тебя Слышащий!? Или это были все пустые слова? О силе, о способностях услышать что угодно!?