Найти тебя

— А зачем сопротивляться? Разве ты не заслуживаешь быть счастливым?

Он вплотную приблизился к ней. И теперь она ощутила тепло, исходящее от его тела, его дыхание на своем лбу. Их губы почти соприкасались, разделенные лишь несколькими дюймами, а сладостное состояние возбуждения отдавалось в каждой клеточке ее тела.

— Я больше не в силах терпеть, — простонал он, закрыв глаза и впившись в ее рот. В этот момент Селестрия думала только о нем, наслаждаясь нежностью его прикосновений, ощущением его грубой кожи на своем теле, его приятными теплыми губами и мыслью о том, что ее сердце втянуто в водоворот, откуда нет пути назад.

Они оба молчали. Было бессмысленно даже начинать разговор, так как в голове Хэмиша все перепуталось. Он не знал, как объяснить, да и поймет ли она, что сейчас, в этот момент, он наконец-то снова пробудился к жизни, получая неземное наслаждение от вкуса этой женщины, поработившей его с той первой зловещей встречи на кладбище. Что все это время он тайно наблюдал за ней, упорно не признаваясь самому себе, что очарован ее красотой, сопротивляясь силе ее обаяния. Что с первого мига их знакомства он понял, что она и есть тот самый свет за дверью и стоит лишь решиться впустить его… Ах, если бы на ее месте был кто-нибудь другой, но не дочь Роберта Монтегю!..

Он понимал, что нужно остановиться. Но кому из мужчин удалось бы устоять перед теплотой прозрачной кожи, чувственностью губ, пугающей бесстыдностью сексуальности, никак не вяжущейся с чопорностью общества, к которому принадлежала эта девушка, напоминающая свежие сливки, растекающиеся по камню? Его холодный рассудок сдался, уступив место инстинктам настоящего животного, у которого нет ничего, кроме пяти основных чувств. Каким блаженством было бы раствориться в ней, позабыв о прошлом и о трагедии, которая, казалось, неизбежно отравила бы содержимое любой чашки, коснись он ее губами…

Наконец он оторвался от нее.

— Пойдем, я отведу тебя обратно в Конвенто. — В его голосе прозвучало сожаление, душа разрывалась на части.

Он взял ее за руку и, прихватив палочку, стоявшую у стены, направился по тропинке к дому. Проходя мимо кладбища, Хэмиш сделал над собой усилие, чтобы не смотреть в ту сторону, и этого было более чем достаточно, чтобы Селестрия поняла, что потеряла его, хотя они по-прежнему молчали. Когда молодые люди добрались до Конвенто, маленькое окошко в стене монастыря уже не пустовало: теперь не один голубь, а пара упитанных птиц мирно спала при свете луны.

Повернув ключ в замке, он открыл дверь, и тут Селестрия поняла, что если бы она случайно не встретила его в баре, то вообще не попала бы домой. Крадучись, они прошли через двор, поднялись по лестнице, по-прежнему в полной тишине, а девушке так хотелось, чтобы он хоть что-нибудь сказал, — они переступили черту, и отступать теперь было поздно. Бесшумно дошли по коридору до спальни. Селестрия положила пальцы на ручку двери, но не торопилась ее открыть, желая услышать хоть какие-нибудь слова.

— И что мы теперь будем делать? — наконец спросила она, повернувшись к нему лицом.

Он покачал головой, нахмурился, и лицо его стало совсем грустным.

— Я не знаю.

— Ты не должен лишать себя радостей жизни, продолжая любить призрака, Хэмиш.

Его взгляд вдруг стал враждебным.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — прошептал он.

Протянув руку, она коснулась его плеча. Но ее рука оказалась там совсем не к месту.

— Так ты хочешь сделать вид, что между нами ничего не было?

— Это случилось, потому что мы оба этого хотели. На самом деле я тебе совсем не нужен, — сказал он, не испытывая жалости к себе. — Поверь, твои поклонники в Лондоне — куда более надежный выбор.

— Не начинай все сначала. Тебе уже далеко за тридцать, ты хромой, лохматый, с непричесанными волосами, манеры твои оставляют желать лучшего, терпения у тебя ноль. И тем не менее меня все это совершенно устраивает. Но как я смогу соревноваться с женщиной-призраком, чтобы играть по правилам, если ее нет рядом?

При упоминании его жены воздух вокруг них стал неподвижным. Он пристально посмотрел на нее, внезапно став чужим. От близости, которую они пережили в крепости, почти не осталось и следа.

— Ты не понимаешь, — начал он, закрыв глаза, стараясь сдерживать свое раздражение. — Ты ошибаешься и ничего не знаешь о любви.

— Если я не понимаю, то только потому, что ты мне ничего не объяснил. Ты прав, я молода, но кое-что знаю о любви.

— Да неужели?

— Да, теперь знаю. Я поняла, что любовь, которую я испытывала раньше, была эгоистичной. А теперь мне так хочется провести пальцами по твоим ранам и исцелить их. А своими поцелуями я хочу стереть твои воспоминания о прошлом и озарить твое будущее светом и счастьем.

Он был обезоружен искренностью ее слов.

— Ты не знаешь меня, — сказал он недоверчиво, даже немного испугавшись.

— Но я люблю тебя несмотря ни на что. — Она посмотрела ему прямо в глаза, уверенная в своих словах. — Меня совершенно не интересует твое прошлое, ко мне оно не имеет никакого отношения.

— О боже, — простонал он. — Как раз наоборот — имеет, и самое непосредственное.