Найти тебя

С тех пор как Уэйни осталась вдовой, ее жизнь текла монотонно и была одинокой и безрадостной, однако не лишенной некоторого комфорта. По поводу самих итальянцев у женщины были некоторые опасения, хотя Италия слыла красивейшей страной. Она свернула свой кардиган и положила его на воскресное платье. Он мог пригодиться, ибо, как точно заметила Селестрия, лето подходило к концу и вечера уже становились холодными. Были сомнения, стоит ли брать фартук — вряд ли он ей там понадобится. Встав и внимательно посмотрев на свой маленький чемоданчик, она вдруг ужаснулась и вся задрожала — ведь это означало покинуть дом, Англию и отправиться неизвестно куда. Потом она снесла чемодан вниз и поставила в небольшой прихожей, где он должен был стоять до прихода шофера мистера Бэнкрофта в четверг утром. Уэйни пошла в гостиную, села на стул, аккуратно сложила руки на коленях, чувствуя неуверенность и болезненное беспокойство. Когда чемодан перестал маячить перед глазами, ей вроде как стало немного легче. На улице темнело. Она взглянула на часы — 8.30. Нервы совершенно расшатались, есть не хотелось, не было сил даже разогреть суп. Скользя взглядом по мебели в этом маленьком домике, расположенном в районе Фулхэм, она вдруг почувствовала себя совершенно потерянной. Как будто все, что когда-то принадлежало ей, отнесло течением, какой-то невидимой волной. И останется ли все здесь по-прежнему, когда она вернется назад?

Селестрия не паковала вещи. Она знала, что Уэйни поможет ей завтра со сборами. Вместо этого скучного занятия она решила принять горячую ванну и сейчас, погружаясь в мыльную пену, нежилась в ней, испытывая необыкновенное чувство безмятежности, которое подарила ей вода с ароматом колокольчиков. Эйдану она сказала, что очень устала. На самом деле ей смертельно наскучило слоняться без дела в ожидании предстоящей поездки в Италию. Молодой человек предложил сходить в кино, но ей совсем не улыбалось сидеть с ним на заднем ряду и обниматься. Она лучше пораньше ляжет спать и заснет крепко, как младенец. Ей нужно собраться с силами, если она действительно хочет найти человека, из-за которого весь ее мир перевернулся вверх дном.

Солнце уже село, и небо над Лондоном стало совсем темным. Такое же небо распростерлось и над Апулией, только звезды здесь были намного ярче, а луна, полная и круглая, как головка сыра моцарелла, не была затенена тучами, которые нависли сейчас над Лондоном, и светила в темноте через Эгейское море, придавая ему молочно-зеленый цвет.

Там, на «пятке» Италии, под всезнающей луной в благоухающем городе мертвых, расположенном у тропинки, ведущей к монастырю Санта Мария дель Маре, теплилось маленькое пламя свечи. На улице стояла тишина, нарушаемая лишь легким дуновением бриза, который шелестел иголками сосен. Танцующие тени от них падали на поросшую травой площадь и булыжники, которыми была вымощена дорога. Она вела в проход между рядами молчаливых склепов. В воздухе витал аромат лилий, и маленькие свечки бросали мерцающие золотые отблески на каменные стены, где души умерших покоились с миром. И только одна душа бодрствовала, все еще пребывая в мире живых. Мужчина плакал, преклонив колени перед надгробием женщины. Казалось, что силой своего безутешного горя он не давал угаснуть маленькому пламени свечи, как бы желая поддержать в ней жизнь. Но как бы сильно ушедшая в мир иной ни старалась вернуться, это было уже не в ее власти.

Часть 2

Глава 17

Поездка в Апулию заняла всего два дня. Миссис Уэйнбридж с трудом могла дышать с того момента, как они покинули Лондон ранним утром в четверг. Шел дождь. Струи проливного дождя, падающие на высохшие тротуары, торопливо бежали по сточным канавам и терялись под слоем так несвоевременно опавших осенних листьев. Миссис Уэйнбридж была полностью готова к отъезду. Она закрыла на защелку сумочку, лежащую на коленях, застегнула на все пуговицы плащ, воротником касающийся подбородка, надела шляпу, из-под которой выглядывали ее мягкие седые локоны. Ее лицо сжалось от тревожного ожидания. Она уже час ждала Селестрию, которая должна была заехать за ней на машине деда с его шофером. В руке она держала паспорт, который Рите удалось для нее выхлопотать благодаря большим связям мистера Бэнкрофта. Она посмотрела на часы, висящие над камином, и ее душу охватили противоречивые чувства. С одной стороны, она представляла себя индейкой, поданной к рождественскому столу и ожидающей, что ее вот-вот разрежут на порционные куски, с другой стороны — все той же птицей, но уже наделенной волшебными крыльями и готовой полететь первый раз в своей жизни. Но какой бы из них она ни стала, она все же больше чувствовала себя индейкой, которая все-таки позволила себя уговорить на это нелепое путешествие.