Найти виноватого

Следующие несколько дней были такими же безумными. Они ходили в храм, навещали семьи дядюшек, обменивались подарками и объедались. Некоторые родственники соблюдали все традиции и ритуалы, другие – лишь выборочно, но все равно устроили себе праздник длиной в неделю. В ночь Дивали они пошли на празднества у реки. Днем река Хугли казалась бурой и грязной, но теперь, под звездным небом, она напоминала сверкающее черное зеркало. На берегах толпились тысячи людей. Несмотря на толчею, давки не было – все спокойно подходили к воде и опускали в нее цветы. Толпа двигалась как единый организм – любое движение в одном направлении тут же компенсировалось поворотом в другом. Эта слаженность восхищала. Кроме того, отец сообщил Практри, что все, что опускают в воду, – пальмовые листья, цветы, даже свечи из пчелиного воска – к завтрашнему утру погибнет, и праздник огней угаснет без следа.

Блестящая дребедень, сопутствующая празднику, – Лакшми, богиня процветания, золотые и серебряные побрякушки, блестящие ножи, вилки и ложки – все это символизировало свет и его недолговечность. Ты жил, горел, светился, а потом пффф – и твоя душа уже в другом теле. Мама в это верила. Отец сомневался, а сама Практри знала, что это не так. Она не собиралась умирать, сначала надо было сделать что-нибудь со своей жизнью. Девушка обняла сестренку, и они вместе наблюдали, как уплывают их свечи, вливаясь в общее море огней.

Все было бы ничего, если бы они уехали на выходных, как собирались. Но после Бхайя-Дуджа, последнего дня праздника, мать объявила, что поменяла билеты, и они останутся еще на день.

Практри так разозлилась, что не смогла заснуть. На следующее утро она явилась на завтрак в трениках и майке, непричесанная и мрачная.

– Практри, нельзя выходить из дома в таком виде, – сказала мать. – Надень сари.

– Нет.

– Что?

– Оно все пропотело. Я его уже три раза надевала. От чоли[43] уже воняет.

– Иди оденься!

– Почему я? А Дурва?

– Твоя сестра младше. Ей сгодится и сальвар камиз[44].

Практри надела сари, но мать осталась недовольна и отвела ее в спальню, чтобы намотать его заново. Потом осмотрела ногти Практри, выщипала несколько волосков из бровей, и наконец – это было что-то новенькое, – обвела ей глаза сурьмой.

– Не надо! – Практри отпрянула.

Мать обхватила ее лицо руками:

– Стой спокойно!

Их уже ждала машина. Они ехали почти час, выбрались из города и остановились перед огороженной территорией, стены которой венчала колючая проволока.

Привратник провел их к дому через грязный двор. Они миновали выложенный плиткой холл, поднялись по лестнице и попали в просторную комнату с высокими окнами, выходившими на три стороны, и деревянными вентиляторами на потолке. Несмотря на жару, они не работали. В комнате почти не было мебели. В одном из углов на коврике сидел седовласый мужчина в пиджаке в стиле Неру. Такого человека и предполагаешь встретить в Индии: гуру или политика.

В противоположном углу на маленьком диване сидела пара средних лет. Когда в комнату вошли Практри и ее семья, они кивнули в знак приветствия.

Родители сели напротив пары на диване. Дурву посадили на стул рядом. Практри отвели на лавку или помост – она не знала, как это называется, – поодаль от остальных. Лавка из сандала была инкрустирована слоновой костью. Вероятно, она предназначена для каких-то церемоний. Усаживаясь, Практри учуяла запах – из-за жары она вспотела. Ей не хотелось об этом беспокоиться. Она даже была бы не прочь, чтобы его почувствовали все присутствующие, и мать смутилась. Но, конечно, это невозможно. Она паниковала, так что просто сидела, стараясь не шевелиться.

Во время дальнейшего разговора ее имя упомянули несколько раз, но напрямую ни разу не обратились.

Подали чай и индийские сладости. После недели в этой стране Практри уже тошнило от них, но из вежливости она поела.

Ей не хватало телефона. Ей хотелось написать подружке Кайли и описать эту пытку. Шло время, она сидела на жесткой лавке, входили и выходили слуги, люди шли по коридору и заглядывали в комнату. В доме, казалось, находилось десяток человек, любопытных, бесцеремонных.

Когда все закончилось, Практри дала обет молчания. Она залезла в машину, решив, что не скажет родителям ни слова, пока они не вернутся домой. Так что Дурве пришлось спросить самой:

– Кто эти люди?

– Я же сказала, – ответила мать. – Кумары.

– Это наши родственники?

Мать рассмеялась.

– В будущем, возможно. – Она выглянула в окно, и на лице ее было написано злорадство: – Это родители мальчика, который хочет жениться на твоей сестре.