Найти, влюбиться и отомстить

Вера мечтала о своем ток-шоу на телевидении, а репортерская работа была ей не особенно интересна. По крайней мере, она об этом говорила довольно часто. В общем, эту версию, по моему мнению, можно было смело исключить.

Никаких ценных вещей из квартиры не взяли, да их попросту и не было, значит, речь не идет об ограблении. Вера купила квартиру по ипотеке, и лишних денег у нее не водилось. В кошельке, лежавшем в сумке, восемь тысяч рублей, но на них не позарились. В квартиру подруга переехала год назад. Кухонный гарнитур, письменный стол, два кресла, диван, на котором она спала, и старый шкаф, перевезенный из квартиры матери, – вот и вся обстановка. Телевизор был ей без надобности, она довольствовалась компьютером. Тряпки, мебель и прочее Веру занимали мало, она была на редкость неприхотлива. Если у нее появлялись деньги, она тратила их на развлечения, очень любила путешествовать, но заграничные поездки ее не привлекали. Так что заподозрить, что у подруги вдруг оказалась крупная сумма денег, было невозможно, слишком хорошо я ее знала. Да и неоткуда было взяться большим деньгам, зарплата у Веры скромная, а тут еще ипотека и новая машина в кредит.

Но Веру убили. Оставалось предположить, что убийца – маньяк, но и в это поверить затруднительно. Куда проще выбрать жертву на улице.

Как убийца проник в квартиру, для меня оставалось загадкой, следователь весьма неохотно отвечал на мои вопросы, чаще всего попросту их игнорируя. Оно и понятно… Поначалу об убийстве трубили все местные газеты и телевидение, но время шло, и о нем начали забывать. А у меня появилось подозрение, что убийство так и останется нераскрытым.

Через три месяца вдруг прошел слух, что Вера имела отношение к распространению наркотиков. Услышав об этом от одного из коллег подруги, я решила, что он спятил. Но парень заверил меня, что ему сообщил об этом знакомый из следственного комитета. «Выходит, спятили они, – подумала я. – Вера и наркотики… Скорее я поверю, что она агент под прикрытием. Или посланец иных цивилизаций».

К тому моменту к следователю меня уже не вызывали, что еще больше укрепило меня во мнении: никаких реальных зацепок у них нет. А это значит, дело очень скоро сдадут в архив, или как там у них это называется.

Смириться с этим я не могла. С тоской наблюдала за тем, как мир следует своим путем, точно ничего особенного и не случилось. Теперь даже коллеги Веры пожимали плечами и говорили: «А мы-то что можем?»

В отчаянии я обратилась к услугам частных сыщиков, не очень-то рассчитывая на удачу. Обоих я нашла по объявлению в Интернете. Первый был отставной сотрудник полиции, уволенный, как оказалось впоследствии, за пьянство. Он попросил аванс и исчез на пару недель. Потом позвонил и, немного стыдясь, попросил еще денег. Опухшая физиономия и стойкий запах перегара прозрачно намекали, что деньги я потрачу зря. Но деньги я дала в робкой надежде на чудо. Чуда не произошло. Дядю я больше не видела. Предприняла попытку его разыскать и обнаружила в «дурке», как любила выражаться Верка. Моего Пинкертона там возвращали к жизни посредством капельниц. Деньги не пошли ему на пользу.

Вторым был молодой человек, очень серьезный и, судя по всему, непьющий. Через неделю после нашей первой встречи он принес мне отчет, аккуратно и даже с любовью оформленный. К сожалению, ничего нового из отчета я не узнала. Еще через неделю молодой человек честно признался: убийства – не его профиль, и посоветовал рассчитывать на профессионалов из следственного комитета.

– Если они ничего не могут, что сделаю я? – задал он мне вопрос и удалился.

На этом следовало бы поставить точку, но я уже знала: пока не найду убийцу или хотя бы не буду знать, почему погибла моя подруга, ни о каком душевном спокойствии и речи быть не может. Кто-то должен разобраться в этом. А значит, отступать я не имею права.

Прошло уже полгода, и мои надежды таяли на глазах. Я видела, как друзья стремительно забывают Веру. Когда речь вдруг заходила о ней, они, конечно, вздыхали с серьезными лицам и произносили: «Царство ей небесное!» или что-то еще, приличествующее случаю, и неизменно добавляли: «А убийцу до сих пор не нашли», потом разговор возвращался к более приятным темам. Жизнь продолжается… Я знала, как глупо винить их, и все-таки винила, может, потому, что сама успокоиться не могла.

Единственный, кто меня все это время поддерживал, не считая матери Веры и моего отца, был Юрка Михайлов, оператор из съемочной группы Веры. Виделись мы часто. Он счел своим долгом всячески развлекать меня, справедливо полагая, что мне сейчас нелегко, но даже не догадывался о том, как было в действительности. Кошмаров у меня больше, чем сказок у Шахерезады.

Две недели назад мы отправились в кино. Пока в ожидании начала сеанса пили кофе, я успела рассказать ему о своей очередной неудаче на ниве частного сыска.

– Правильно он тебе сказал, – поморщившись, заметил Юрка. – Поиски убийцы частному сыщику не по зубам. Такое только в кино бывает, да и то в американском. Наши неверных супругов ловят…