Наивная смерть

– Как тебе такое в голову приходит? Она же сама была совсем малышкой, когда это случилось.

– Семь. Ей было семь. Пять лет из этих семи она купалась в лучах прожекторов, и все они были направлены на нее, а теперь вдруг надо делиться. Может, поначалу это было внове – давай поиграем с малышом! А потом ей надоело. Родители больше не обращают внимания на Рэйлин, на принцессу Рэйлин, все совсем не так, как раньше. Надо же это исправить, не так ли?

– То, что ты говоришь… Это просто ужасно.

– Убийство всегда ужасно. Мать знает, – тихо добавила Ева. – Она знает. Она в ужасе, ей тошно, она пытается то так, то этак вырваться из этого ужаса, бежать от него, но у нее ничего не выходит.

– Ты так уверенно рассуждаешь…

– Я видела это в ней. Я это чувствую. Но чувствовать – это одно, а доказать – совсем другое.

Рорку пришлось бороться с собой, чтобы одолеть инстинктивное неприятие и отторжение.

– Ладно, допустим даже, ты права насчет мальчика. Но почему Фостер? Почему Уильямс? Из-за романа с ее матерью?

– Я думаю, плевать она хотела на роман матери. Секс ее пока не интересует и впрямую не затрагивает. Я не знаю – почему, в том-то вся и хрень. Я посадила Пибоди проверять школьные журналы Фостера. Вдруг он поймал ее на списывании или воровстве.

«Не вписывается, – думала Ева, досадуя на себя. – Не строится».

– Мы нашли наркоту в шкафчиках учеников. Может, Рэйлин толкает ее или пользуется. В общем, если она чувствовала, что он ей каким-то образом угрожает, если ей казалось, что он может как-то испортить ее идеальный мир, она могла убить его, чтобы это предотвратить.

Ева принялась расхаживать взад-вперед.

– Мне нужно мнение Миры. По-моему, девчонка идеально вписывается в психологический портрет. Но мне нужно, чтобы Мира это подтвердила. И еще мне нужно завтра побеседовать с Алликой наедине. Вымотать ее, пробиться сквозь ее защиту. Мне нужно больше, чем у меня есть сейчас, потому что, если только я не окончательно сбрендила, эта девчонка убила троих за первые десять лет своей жизни. А ведь она еще даже не вышла на расчетную скорость.

– Откуда ей знать, что такое рицин, не говоря уж о том, как им пользоваться?

– Она умна. Ей хватает ума слушать, наблюдать и пользоваться Интернетом.

– А парализующее вещество, использованное на Уильямсе? Откуда она его взяла?

– Она добровольно работает в какой-то организации «Детская помощь». Знаешь, что они делают? – Ева постучала по копии забитого под завязку расписания Рэйлин. – Посещают педиатрические отделения, дома престарелых, навещают больных, стараются их развеселить. Бьюсь об заклад, она могла стырить все, что хотела. Кто ж будет в чем-то подозревать эту милую девочку, проявляющую такую высокую гражданскую ответственность? Мне нужно найти ее дневник.

– А ты уверена, что он у нее есть?

– Эту маленькую ошибочку она сделала с самого начала: упомянула при мне, что ведет дневник. Очень уж ей хотелось привлечь к себе внимание. Вот и привлекла. Я сразу насторожилась, при первой же встрече с ней, – сказала Ева. – Все эти «я, я, я»… «Я видела, я нашла, я думаю, я знаю». Правда, я не сразу оценила ее по достоинству. – Губы Евы сжались. – Но и она меня недооценила. Откуда ей было знать, что я начну проводить обыск у нее дома? Вторгнусь в ее личное пространство? Все это записано в ее дневнике. От начала до конца. Кто может хлопнуть ее по спине и сказать, что она молодчина? Только она сама. А как это сделать? Единственный способ – написать об этом. Она вынесла дневник из дома до того, как мы провели обыск.

Опять Ева подошла к доске, анализируя детали, отделяя их друг от друга, компонуя по-новому.

– У нее была уйма времени, чтобы вынести дневник из дома, пока ее папочка напрягал свои адвокатские мускулы. Черт, может, она уже уничтожила дневник. Ей хватит ума от него избавиться, чтобы прикрыть свою задницу. Может, на данный момент мне придется доказывать, что у нее был дневник.

– Уж больно хладнокровно ты рассуждаешь, – заметил Рорк.

– Приходится. Слишком долго я не хотела этого видеть. Пропускала мимо себя снова и снова. Господи, да кому была бы охота в это лезть? Мне не хотелось смотреть на эту девочку с ее хорошенькими локонами и видеть убийцу. Но я увидела. Я вижу. И если я хочу добиться справедливости для убитых, мне нужно найти и увязать все детали. Бантиком завязать. Никто не захочет вешать множественные предумышленные убийства на хорошенькую школьницу.

– Ну, если ты права, вдруг их было больше?

С тяжелым вздохом Ева вручную поменяла изображение на экране, вывела идентификационное фото Рэйлин.

– Да, мне это тоже приходило в голову. И застряло. А вдруг их было больше? Она навещала в больнице больных детей, в доме престарелых – больных стариков. Вдруг она кого-то из них вывела из игры? У нее плотное расписание. Занятий столько, что черт ногу сломит. Со сколькими людьми она пересекается каждый день, каждую неделю, месяц и так далее? Может, где-то был еще один несчастный случай, еще одна смерть, еще одно нераскрытое убийство? Рано или поздно я это узнаю.

– Должно быть, она тяжело больна.