Наивная смерть

– О да, – подтвердил Моррис. – Печень и почки отказали, было внутреннее кровотечение. У него были страшные колики, учащенное сердцебиение, тошнота, вероятно, судороги. – Моррис вместе с Евой уставился на экран. – Рицин в порошке использовался – и до сих пор иногда используется – в биотерроризме. Инъекция рицина была излюбленным средством политического убийства, пока не нашли более удобные способы.

– Так называемый универсальный яд.

– Совершенно верно. Пусть лаборатория протестирует, но я уже сейчас могу тебе сказать: скорее всего, он выпил его вместе с горячим шоколадом.

– Шоколад варила его жена.

– Вот как?! Обожаю домохозяек.

– Она не домохозяйка, и я не думаю, что это она его отравила. Женаты всего несколько месяцев, внятного мотива нет. И она призналась, не моргнув глазом, что это она приготовила шоколад.

– Даже браки, только что заключенные на небесах, могут стать минным полем.

– Чертовски верно, но я не уловила флюидов. Во всяком случае, пока.

– Красивый молодой человек, – заметил Моррис. – Атлетическое сложение и, я сказал бы, гармонически гомогенное смешение рас.

– «Гармонически гомогенное смешение рас»? – Ева покачала головой. – Ты меня убиваешь. Он был учителем истории в частной школе. В Верхнем Уэст-Сайде. Человек привычки. Всегда оставлял свой завтрак в кабинете истории. По понедельникам всегда завтракал в кабинете. Ни в классах, ни в коридорах камер наблюдения нет. В частных школах это не требуется. Кто угодно мог без всякого труда подсыпать ему любой дряни в питье. Чего мы не знаем на данном этапе, так только одного: кому это понадобилось? Судя по всему, этот парень – симпатичный и безобидный тип.

– Я бы сказал, кто-то заимел большой зуб на твоего симпатичного и безобидного парня. Эта отрава не только смертельна, она еще и крайне болезненна. – Виртуозными руками скрипача Моррис извлек сердце. – Проглотив эту отраву, он прожил очень мало, но, пока был жив, мучился страшно.

Ева опять перевела взгляд на тело. «Что же ты сделал, Крейг? Кого ты так страшно разозлил?»

– Жена хочет его видеть. Она уведомит родителей, полагаю, они тоже приедут.

– Сегодня после девяти вечера. Я его подготовлю.

– Ладно, я дам им знать. – Ева снова нахмурилась. – Откуда, черт возьми, берутся семена клещевины?

Моррис лишь улыбнулся в ответ.

– Ты это узнаешь, я уверен.

Несколько смущенная Пибоди ждала Еву возле пищевого автомата.

– Прежде чем ты хоть что-нибудь скажешь, вот тебе славная холодненькая баночка пепси. Я тоже даром времени не теряла. Начала проверку сотрудников школы Сары Чайлд, и это еще не все. Проверила страховые полисы убитого и его жены. Убитый был застрахован через работодателя. Один из бонусов при поступлении на работу. Пятьдесят тысяч. Наследует жена.

– Жидковатый мотив. – Ева взяла жестянку пепси, с удовольствием отметив, что она действительно холодная. – Проверим их финансы, посмотрим, не было ли у нее крупных долгов. Может, она в рулетку играет или наркотой балуется.

– Но на самом деле ты ведь так не думаешь.

– Нет, я так не думаю. – Ева оторвала крышечку от жестянки и выпила на ходу. – Если только где-то не спрятана сумма покрупнее, пятьдесят штук для меня не мотив. А если у них были семейные разногласия… нет, тоже не складывается. Супруги предпочитают контактные виды спорта. А тут… жестоко, но на расстоянии. Он кого-то здорово разозлил.

Пибоди замотала шею шарфом и натянула перчатки, когда они вышли на улицу и холод взорвался им в лицо, как ледяная бомба.

– Отвергнутая любовница, кто-то из коллег… Может, он кому-то перешел дорогу.

– Надо будет поближе приглядеться к Мирри Хэлливелл, – заметила Ева.

– Может, родители наказанного ученика. Или неуспевающего.

– Боже милостивый! – Ева сунула руки в карманы и обнаружила, что потеряла очередную пару перчаток. – Кто убивает за то, что его отпрыск огреб кол по истории?

– Родители – странные и опасные существа. Кстати, у меня есть еще одна теория, – с гордостью заявила Пибоди. – Может, это была ошибка.

– Ни фига себе ошибочка! Это было отравление рицином. Моррис говорит, доза была крутая и стопроцентно смертельная.

– Я хочу сказать, может, это кто-то из учеников на него обиделся. – Пибоди изобразила надутое личико. – «Мистер Фостер – плохой дядя! Я ему покажу!» Подсыпает эту гадость в питье, думая, может, его пронесет. Ой! Ошибочка вышла.

– А что? Совсем даже неглупо.

Они обе залезли в машину и перевели дух. Стоять и разговаривать на морозе было очень неуютно.

– Господи, и зачем только существует на свете февраль? – проворчала Ева. – Его надо было вообще уничтожить. Стереть с лица земли во благо человечества.

– Это самый короткий месяц, спасибо хоть на этом. – Пибоди блаженно застонала, когда включился обогреватель. – Мне кажется, у меня глаза заледенели, разве такое бывает?

– В этом гребаном феврале все может быть. Давай начнем с тех, кто поближе к Фостеру. Поедем к нему домой, поговорим с соседями. Прежде всего с бывшим копом.

– Копы бывшими не бывают. – Пибоди осторожно поморгала, стараясь оживить замерзшие веки. – Если там было нечто подозрительное, он мог заметить.