Наивные старцы. Анализ современных мифов

Мифологический образ мудрого старца или пожилой женщины несомненно прекрасен, однако ни специальная литература, ни научные доклады, которые я изучил, приступая к этой книге, не предоставляют никаких доказательств существования мудрых старцев. Согласно исследованиям, особенность старости заключается не в мудрости, а в недостатке психического и физического здоровья, в жизненном кризисе, в потере связи с коллективным бессознательным и, наконец, в смерти. И если образ мудрого старца отличается привлекательностью, то вышеупомянутые черты пожилого возраста вызывают ужас. Образы архетипа сенекса страшны, в отличие от символов детского архетипа, олицетворяющих все новое, творческое, обнадеживающее, развивающееся, иначе говоря,— будущее. Что же касается старости, то в ней все безнадежно. Пожилые люди увядают, у них нет будущего. Несмотря на это мифологема мудрого старца не исчезает, и неспроста. В данном случае важны мотивы возникновения подобной мифологемы. Согласно К.Г. Юнгу, существует архетип мудрого старца, хотя в большинстве мифологий он нашел лишь слабое отражение. Тем не менее «мудрый старец» — это не изобретение К. Г. Юнга. Что-то скрывается заданным образом. Должны существовать причины всеобщей любви и повсеместного интереса к архетипу мудрого старца. Учитывая то обстоятельство, что мифам свойственны патологии, правильно ли будет предположить, что интересующая нас мифологема тенденциозна или страдает другим недостатком?

Последний период жизни пугает нас, поскольку смириться со старостью значит привыкнуть к мысли о том, что тело и душа разлагаются, а впереди только новые болезни и смерть. Это нелегко. Человеку чаще всего трудно взглянуть прямо в глаза реальности. Психологи же предпринимают одну за другой попытки выяснить, каков механизм сопротивления перед действительностью. Фрейд говорил в этой связи о вытеснении. Он полагал, что действительность как бы отодвигается в сторону, а затем вытесняется в подсознание. Согласно Фрейду, выражением подлинных событий являются сновидения, поскольку в них реализуются подавленные желания. По мнению А. Адлера, любой человек пытается компенсировать свою неполноценность, в том числе физическую, поскольку хочет избежать страданий. Например, дети, не обладающие врожденными атлетическими способностями, часто стремятся блистать в спорте. Всем известны политики, готовые пообещать все что угодно, лишь бы усыпить бдительность своих избирателей. Однако обвинять в нечестности политиков бесполезно, ибо это наша ошибка. Политики прекрасно осведомлены о том, что большинство людей ни за что не желает слышать никакую правду. Поэтому зачастую они вынуждены утверждать, что способны исправить принципиально безвыходную ситуацию. Мнимые пророки, религиозные демагоги помогают нам позабыть о своих горестях, о реальном положении вещей. Популярные миссионеры и религиозные лидеры, которые не сегодня, так завтра проложат частную телефонную линию в апартаменты Бога, вещают на весь мир; они утверждают, что могут дать ответ на все вопросы, утешить нас и вселить в человечество уверенность. Многие религиозные движения — опиум для народа. В этом я согласен с Марксом. Но юмор в том, что марксизм — тоже своего рода галлюциноген.

Правильно ли будет допустить, что архетип мудрого старца — это компенсация, средство, позволяющее избавиться от страха перед старостью, что-то вроде транквилизатора?

Люди всегда стремятся компенсировать то, чего они больше всего желают и боятся; часто это происходит посредством акцентуации противоположной точки зрения. Индивиды, ведущие чрезмерно упорядоченный образ жизни, страдают, как правило, от страха перед хаосом. Люди, обладающие латентной, скрытой гомосексуальностью и как следствие этого проявляющие гомосексуальные наклонности, вытесняют свои влечения, становясь фанатичными противниками гомосексуалистов и высказываясь за крайние меры по отношению к последним. Дружелюбные люди нередко скрывают под маской добродушия значительную агрессивность, обманывая не только окружающих, но и себя. Быть может, образ мудрого старца компенсирует страх смерти и невыносимую мысль о неминуемой старости, сопряженной с болезнями? Я уже говорил о том, что слабоумие не является непременным атрибутом пожилого возраста, однако эта опасность угрожает любому старому человеку. Старость связана с перспективой сенилии. Ассоциируя мудрость со старостью, мы получаем массу психологических преимуществ и прежде всего смягчаем страх перед грядущими старческими болезнями.