Наивный человек среднего возраста. Не хвали день по утру

Она гораздо моложе Мэри и довольно красива или, по крайней мере, более эффектна, чем та, а главное, миниатюрнее и больше отвечает моему вкусу. К сожалению, обычно всё, что больше всего подходит тебе, принадлежит другому. Это, однако, не мешает нам болтать о всяких пустяках и, главным образом, о наших общих знакомых:

— Ваш Бенет и на этот раз один, — констатирует госпожа Адамс, заметив поблизости высокую фигуру моего помощника. — Интересно, почему он никогда не берёт свою жену на приёмы?

— Вряд ли ему стоит показываться с ней на людях.

Это утверждение не выражение злобы, а стремление быть точным. Миссис Бенет, может быть, и смотрится у плиты или рядом со стиральной машиной, но она выглядит просто ужасно, когда появляется в своей гостиной, разодетая в небесно-голубое платье, словно взятое напрокат у соседки. Эта дама, вероятно, полагает, что небесно-голубой цвет исключительно идёт к её кирпично-красному лицу и полным кирпично-красным рукам. Но Бенет, обладающий более трезвым взглядом на вещи, понимает, что как бы ни наряжалась его жена, она всегда будет выглядеть прачкой из глухой провинции.

— С женой советника тоже стыдно показываться на людях, — добавляю я, — только он слишком глуп, чтобы это понимать.

— Вы становитесь злым, — замечает с улыбкой дама. — Госпожа советница — чудесный человек… А госпожа Бенет так чудесно готовит…

— Не спорю. К сожалению, мужчину чаще всего интересуют в женщине не человеческие качества и не кулинарные способности. Такая женщина, как вы, к примеру, может привлечь каждого, даже если она не умеет готовить…

— А вы умеете говорить комплименты! — восклицает дама, явно приятно удивлённая. Потом спохватывается:

— Но мне пора уходить.

— В таком случае позвольте мне проводить вас.

— Позволяю. Даже с риском, что Бенет завтра распустит о нас сплетни.

— Слишком мало оснований для сплетен, — успокаиваю её я.

— Но Бенет может что-нибудь присочинить, — замечает она, когда мы направляемся к гардеробу.

— Бенет совершенно лишён воображения, — продолжаю я успокаивать её.

— Да, он мне кажется довольно тупым. Вообще должна вам признаться, что ваш помощник мне совсем несимпатичен, хотя и даёт мне большие возможности обыгрывать его в покер.

— Достаточно того, чтобы я был вам симпатичен, — бормочу я, галантно подавая ей плащ.

Она бросает на меня быстрый взгляд, и этот взгляд напоминает мне тот первый быстрый взгляд, сопровождавшийся словами «ловко вы вывернулись» на другом приёме несколько дней назад. И я решаю, что на сей раз никому не позволю вывернуться.

— К сожалению, я пришёл пешком, — сообщаю я, когда мы выходим на улицу.

— Не беспокойтесь, я на машине. Вон она…

— Я не знал, что у вас «альфа-ромео», — произношу я, когда мы подходим к машине, припаркованной на соседней улице. — Мне не приходилось водить машину такой марки…

— Можете попробовать, — предлагает дама, предоставляя мне место за рулём.

«В таком случае мы попробуем и кое-что ещё»… — говорю я себе. Это, конечно, глупость и ребячество, потому как, несмотря на мою способность предугадывать дальнейшее развитие событий до мелочей, я не удивлюсь, если окажется, что госпожа Адамс просто играет со мной, а в результате будет грандиозный скандал, который положит конец моей карьере, прежде чем я успею осуществить другую, единственно важную операцию.

Это глупость и ребячество, но если ты живёшь всё время под диктовку разума, то наступает момент, когда долго подавляемое безрассудство вдруг прорывается и берёт верх, и сейчас наступил именно такой момент. Будь что будет: я попытаюсь овладеть этой очаровательной маленькой женщиной, не потому что не могу без неё жить, а потому что это будет прекрасная месть её благородному, интересному, элегантному и ещё Бог весть какому супругу.

— Что вы скажете о лёгком ужине в ресторане над озером? — небрежно говорю я, когда мы выезжаем на шоссе.

— Вы очень неосторожны, господин Томас, — неодобрительно качает головой дама. — Это совершенно не вяжется с вашей профессией. В ресторане в Панчарево всегда много народу, и не исключено, что нас там могут увидеть…

— Тогда совершим небольшую прогулку…

— Если вы обещаете вести себя прилично.

— Очень прилично! — подтверждаю я и жму на газ.

Через несколько километров я наугад сворачиваю с шоссе на узкую дорогу, сбавляю скорость и останавливаюсь в уединённом месте на полянке, окружённой кустами.

— И это вы называете приличным поведением! — бормочет дама, когда я заключаю её в объятия.

Она, конечно, сопротивляется, но не очень решительно — она сама умирает от желания, и я почти выношу её на руках из машины, кладу на расстеленный на траве плащ; прерывисто дыша, она позволяет моим дрожащим от нетерпения рукам стащить с неё трусики, и вскоре мы уже не двое воспитанных дипломатов, а животные, слившиеся друг с другом на влажной пахучей траве в полумраке под деревьями.