Наизнанку

— Даму? Да ладно, я был лучшего о тебе мнения, — Пашка подмигнул Янке и, сжав мою ладонь, прижал к себе, сильно похлопав по шее. Вот он-то не скрывал своего недовольства. — Чертяка, не думал я, что ты женишься первым.

Мы расположились за длинным столом во дворе. Нежный ветерок игриво задирал белоснежную скатерть, ерошил наши пропитанные холодом зимы волосы и обнимал за плечи, принося чувство расслабленности. После обеда все сидели тихо, потягивали ароматный кофе, мужчины курили, а женщины играли с детьми на газоне.

Моисей внимательно следил за дочерью, ловя каждое ее слово. Улыбался краешком губ, когда она смеялась. Он словно впитывал те моменты, что еще были свободны, что не предназначались мужу и будущим детям. Горевал, что на этот раз его девочка уж точно улизнула из-под родительского крыла. Поэтому слегка хмурился, когда дочь бросала взгляд не на него, а на своего законного мужа.

Я осматривал двор, словно пересчитывал всех, кто стал мне дорог. Конечно, мало для тридцати трех лет, но уж лучше так, чем снова остаться одному. Лучше так…

Яна

Закутавшись в полотенце, замерла в дверях балкона. Снова закат. Почему это волшебное явление заставляет замирать, умиляясь всей степени его красоты. Он был таким самодостаточным и ярким, ему не нужно было сопровождение птиц или шум прибоя, но он был слишком снисходителен, позволяя звуковому сопровождению скрасить свой недолгих век. Алое небо с белоснежными баранами облаков, линия горизонта, на которой застыли сотни белоснежных яхт разной степени роскоши, крики чаек.

Дом был просто шикарным. В нем не было современного пафоса, хромированных деталей интерьера. Он был больше похож на итальянское патио в отдаленном районе, только вместо кустистых деревьев олив, стояли размашистые пальмы. Фигурные тени деревьев ласково обнимали раскаленный камень, создавая его жителям уют. Большие окна, белоснежные распашные двери с витражными вставками, каменный пол, простая мебель, а главное — простор. Хотелось выйти во двор и сесть в качалку из ротанга, подставив бледное лицо ласковым лучам. Тут не было обжигающего солнца, его касание было, скорее, заботливым, бережным. Даже ветер, поднимающий мелкие песчинки в воздух, не швырял их тебе в лицо, а ласково опускал к ногам, образуя небольшие кучки у дверей дома. Высокие потолки, стены нежно-сливочного цвета, обилие морских пейзажей — все это успокаивало, постоянно напоминая о том, что мир прекрасен. Войдя внутрь, я ощутила себя дома. Хотелось побежать на кухню и приготовить пирог, чтобы заполнить все углы комнат ароматами домашней еды…

Как только я подумала о еде, к горлу подкатил ком. Я закрыла рот ладонью и снова убежала в ванну. Приступы тошноты не покидали меня уже несколько дней, отчего в голове крутилась одна и та же мысль. Взгляд упал на косметичку, в которой лежала упаковка тестов.

Ладонь все чаще касалась живота, словно искала какого-то знака. Но там была лишь тонкая кожа, практически без жировой прослойки. Даже не верилось, что в столь сухой пустыне может что-то взойти. Уже неделю вертела целлофановый пакетик по утрам, но так и не вскрыла. Чего боюсь? Того, что обманусь? Что потеряю мечту и маленький секрет, с которым ложусь и просыпаюсь? Ведь и думать больше ни о чем не могу. От этого и стала такой рассеянной. Олег лишь хмурился, но не говорил ни слова. Молчала и я, желая подольше оставаться единственной, кто знал этот секрет. Чувство уникальности опьяняло, заставляя захлебываться эмоциями.

— Тут-тук… — дверь спальни скрипнула. Я спрятала тест и плотно закрыла замок косметички, спрятав ту в ящик под раковиной. Ощутила тепло, что разлилось по щекам румянцем. А ощущение того, что я сделала что-то противозаконное, прописалось где-то в душе окончательно.

— Да, Маша.

— Выходи. У меня тут для тебя сюрприз, — ее нежный голос был как ветерок. Я иногда закрывала глаза, вслушиваясь в его переливы, когда она пела песенки своим девчонкам.

— Еще?

Маша стояла в дверях, сжимая в руках длинный чехол, из-под которого виднелась нежно-мятная прозрачная ткань.

— Что это?

— Меня прислали, чтобы я помогла тебе собраться на вечерний ужин.

— Я и сама могу это сделать.

— Раздевайся, потому что я все равно не уйду.

Я скинула полотенце и подняла руки, зажмурившись, чтобы не увидеть своего отражения в высоком напольном зеркале. Нежная ткань приятно скользила по телу, успокаивая разгоряченную солнцем кожу.

— Открывай, — Маша аккуратно вытащила волосы из ворота платья.

Я не открыла, а распахнула глаза, подходя к зеркалу ближе. Приталенный сарафан цвета морской волны сидел на мне, как влитой. Обтягивающий верх замирал где-то под грудью, переходя в широкую атласную ленту на пару тонов темнее ткани. Маша подхватила ее длинные концы и повязала большой бант на спине. Полупрозрачная ткань сарафана струилась по бедрам мягкими волнами, шевелясь от малейшего сквозняка из открытых дверей балкона.

— Боже, — прошептала я и снова закрыла глаза, чтобы не расплакаться.

— Ну не реви, — Маша обняла меня за плечи, стараясь не помять ткань. — Идем?