Наизнанку

— Чего опять Сизый? Другой фамилии не знаешь? — парень бросил сигарету и сделал шаг навстречу. — Скала, ты меня изрядно ****ал! Отвали от меня!

— Держи. — я протянул ему листок с номером телефона. — Это специалист, который привезет тебе записи. Ты должен все пересмотреть и выписать на листочке тех, кого не было в период с четырнадцатого по восемнадцатое сентября. Пиши аккуратно, приеду — проверю!

— Ладно.

***

— Зачем ты Моисея отдаляешь? — мы уже час стояли в пробке, направляясь в спортивный клуб, но это были его первые слова. Он хранил молчание, натянув на лицо маску равнодушия.

— Я думал, что они клюнут на него, когда отправил из города. Но нет. Эти крысы настолько уверены в своей неприкосновенности, что никто не дернулся, — меня рвало от злости. Бесило то, что все залегли на дно. Хотел избежать крови. — Лазарев, ты все запомнил?

— Не маленький. — огрызнулся он и, открыв окно, высунул голову. Ледяной воздух ворвался в нагретый салон авто, проветривая закипающий мозг.

— Тогда дерзай. Чем больше шума, тем лучше…

— Привет, — в динамиках авто раздался приторно-ласковый голос Янки.

— Говори, — я вздрогнул не от испуга, а потому, что сердце, которое до этого билось медленно, смакуя план мести, ускорилось только от одного звука ее голоса.

— Я скинула тебе сообщение со списком продуктов! Купишь по пути домой.

— Чего купить?

— Продукты! Это такие штуки, из которых готовят еду. Потому что я не могу питаться кофейными зернами. Моя сумка осталась в машине у Куранова, а он сегодня на выходном!

— Янка, попробуй отобедать зернами. Знаешь, есть такой сорт Копи- Лювак? — заржал Лазарев, схватившись за живот.

— Замолчи! Олег! Скажи ему! — заныла Янка. Я на миг закрыл глаза, представляя, как она топает ногой от негодования.

— Может, ты тоже перерабатываешь…

— Лазарев! Даже если ты будешь подыхать от голода, я не накормлю тебя!

— Ян, закажи продукты! На барной стойке в пепельнице карточка, — закурил, надеясь на то, что никотин сжалится и снизит сердцебиение.

— М-м-м-м… На ней кончились деньги.

— Что на ней? — я подскочил на сидении, сжав кожаную оплетку руля.

— Деньги кончились.

— Ян, не говори ерунды! Там было… Что? Что ты опять сделала?

— Олег, я кое-что купила. Кровать в моей комнате отвратительно неудобная и диван в кухне выбросила, он совершенно не подходит к интерьеру.

— В смысле — в твоей комнате?

— Ладно, в той комнате, где я обычно сплю!

Лазарев подавился сигаретным дымом и начал расстегивать пуговицы пальто, пытаясь ослабить давление на горло.

— Черт, где мой телефон, — я начал искать по карманам, чтобы отключить громкую связь, пока этот придурок не умер от смеха. — Ян, пока я не отключу громкую связь, прошу фильтровать свои слова не только через рот, но и через мозг!

— Я пока ничего такого не сказала.

— Пока? — Лазарев снова рухнул на сидение, схватившись рукой за горло.

— Ян, что случилось с ТВОЕЙ кроватью? Она новая!

— Она неудобная.

— Аргумент пи**ец. — выдохнул и расслабился, потому что она уже все сказала. Теперь от Лазарева никогда не отделаться.

— Ну, я бы показала, да кровать уже вынесли из квартиры! Кстати, в гостиную диван тоже привезут. Тебе какая обивка больше нравится? Синяя или красная?

— Какая на **й красная? — моя голова рухнула на руль.

— Ок! Синяя, значит синяя! Так и думала. И приезжай домой пораньше, нужно помочь разгрести твои запасы алкоголя.

— Яна! Я вот сейчас прямо из последних сил держусь, чтобы не послать тебя… за моей мебелью обратно! Что случилось с витриной, где хранился алкоголь?

— Вино не должно храниться по-хамски, — взвизгнула она. На заднем фоне слышалось тихое попискивание. — Обещаю, тебе понравится. Там даже встроенные холодильники для бутылок.

— Я убью тебя! — прошептал я, понимая, что уже все сделано.

— Не злись! Я купила тебе новые рубашки. Жду! Продукты не забудь, — она отсоединилась.

— Что? Я молчу! И ни о чем даже не думаю, ни разу, — Лазарев сжал челюсть, чтобы не взорваться от хохота. — Вообще ни единой мысли… Или догадки. Или фантазии… Вообще ни одной! Ты Моисея не просто так называешь «папа», да? Тренируешься?

***

Припарковался у дома, но не спешил покидать машину. Так и сидел, откинувшись на кресле. Снег только усиливался, засыпая опустевший двор сугробами. На часы можно было не смотреть, потому что весь паркинг был занят, а в окне консьержа погас свет, подсвечивая коморку бликами работающего телевизора. Двор опустел. Ушли даже собачники, выгуливающие своих питомцев по вечерам, вместо них территорию начали обходить охранники.