Род Элвиса отличался весьма консервативными взглядами, поэтому Элвис, в отличие от большинства своих ровесников, имел прабабку. У прабабки не было дочерей, все ее потомство составлял единственный сын, которому было отказано в наследстве по причине его, с точки зрения старой леди, неправильной ориентации. Он всего лишь получал ежемесячное содержание, как, впрочем, и его сын – отец Элвиса. Почему-то возлагая на Элвиса особые надежды, упомянутая дама решила завещать состояние ему, однако, когда последняя воля последней миссис МакГиллис была оглашена, собравшихся ожидал неприятный сюрприз – она завещала все свои немалые средства Элвису с условием, что тот вступит в брак с женщиной! Роман Элвиса с Александром к тому времени планомерно двигался к свадьбе, и подобное требование свалилось на них как снег на голову. Разумеется, они опротестовали формулировку завещания, и суд, к их счастью, согласился с тем, что требование старой леди аморально и потому невыполнимо, что подобные условия являются ярким свидетельством невменяемости завещателя и не должны приниматься во внимание. Суд переформулировал условия завещания таким образом, чтобы гарантированно обеспечить продолжение рода МакГиллис – супруг Элвиса должен был непременно носить его фамилию, а дети четы МакГиллис генетически должны были быть детьми Элвиса.
Со всеми этими требованиями Ксандр согласился сразу же – он полюбил Элвиса с первой встречи и не собирался терять его из-за глупости вроде фамилии, или генов ребенка. Но его всегда мучил вопрос: если бы суд признал завещание миссис МакГиллис законным, что выбрал бы Элвис? Отказался бы от денег ради Ксандра, или предпочел бы пойти против норм морали, и, что еще хуже, против своего сердца? Он никогда не осмелился бы напрямую спросить мужа об этом, но сам вопрос, возникший впервые при оглашении завещания, крутился где-то на периферии его сознания все прошедшие с того момента сорок с лишним лет.
Даже роскошный подарок – фамильное столовое серебро, к которому Эл относился с явным пренебрежением – вызывал неприятный укол сомнения. Ксандр уже не осознавал, что неуверенность в том, какой выбор сделал бы Элвис, крутилась в его подсознании, редко выходя на поверхность, подтачивая мозг изнутри. Александр не стал бы обвинять ложки и вилки за то непонятное смутное настроение, которое находило на него за обедом, однако, во время трапезы он был немногословен и часто раздражителен.
Для Бэйби слегка мрачный вид па Ксандра за едой был привычен. В чем дело Бэйби не пытался выяснять – просто как-то принял это к сведению с детства и сейчас уплетал невероятно вкусный обед с завидной скоростью – готовить Ксандр умел отлично. Энергично работая челюстями, Бэбилон по очереди поглядывал на своих отцов. Он обожал их обоих. Они казались ему неким прекрасным недостижимым идеалом. В их постоянных перебранках и взаимных подколах было больше любви, чем во всех пламенных объяснениях и нежных словах, что Бэйби слышал от иных влюбленных пар.
Па Эл тем временем закончил есть – ел он всегда аристократично-аккуратно, но при этом на удивление быстро – и с легким торжеством в голосе произнес, обращаясь к сыну:
– Заканчивай обед, и я покажу тебе свою новую картину.
– Тоже мне великий художник выискался на старости лет, – хмыкнул Ксандр со своей обычной полуулыбкой.
– А ты молчи, бездарность. Не можешь пастель от масла отличить – сиди и не показывай своего невежества.
– Ну вот, началось, – всплеснул руками Ксандр. – Тебе не приходило в голову, что сын приехал пообщаться с нами, а не пялиться на твои «шедевры»?
– А тебе не приходило в голову, что показывать результаты своего творчества – это и есть общение с сыном? Он и так нечасто к нам приезжает, раз уж добрался в такую даль…
– Конечно! Он в эту даль за твоими картинами приехал! Для чего же еще!
– Все издеваешься?! – начал уже по-настоящему сердиться Эл. – А если я завтра умру, так и не дождавшись мнения сына о своих картинах?
– Полюбуйтесь, теперь он помирать собрался, – удовлетворенно кивнул Ксандр, отправляя в рот последний кусочек отбивной и вставая. – Не забудь только завещать мне свои шедевры.
– Еще чего! Чтобы ты спалил их посреди двора?!
– Ну, – Ксандр скрестил руки на груди, задумчиво посмотрел в потолок, потом перевел взгляд на Эла, – учитывая, сколько времени ты тратишь на них, вместо того, чтобы проводить его со мной, я вполне мог бы это сделать. Но, боюсь, я всегда был чересчур рационален, а выбрасывать деньги на ветер, то есть, пардон, сжигать их на костре…
– О чем это ты? – нахмурился Эл с подозрением.