Наизнанку

— У нас с вами его еще нет, к тому же это неправильно, мы работаем вместе, так что не надо ничего смешивать. Для меня вы Марк Михайлович.

— Ладно, Марина-холестерина, пойдем немного выпьем, тебя нужно расслабить, а то как камень, ей Богу. Или ты качаешься? Что там у тебя вместо талии?

— Вот как снимете с меня комбинезон, может и узнаете.

— А там еще один комбинезон, и еще один. Или нет, там раз трусы, два трусы, три трусы, какие-нибудь бабушкины, да? Или что ты там мне приготовила? Не думаешь же ты, что я повелся на то, что все будет просто?

— Нет, просто никогда не бывает. Но на мне одни белые хлопковые трусы, простые, конечно, но не бабушкины.

— Так в чем подвох, Марин? — вполне серьезно спрашивает он, наклоняясь к моим губам.

— По плану после секса я вам должна насыпать в трусы горчицу и снять на камеру то, как вы будете бегать голозадым по квартире, а потом это видео выложить в интернет или шантажировать им вас.

— А что-правдиво.

— Да, но сейчас передумала, это слишком жестоко, мало ли еще яички спекутся и того.

— Что того? — ну зачем этот гад мне подыгрывает?!

— Того, яички спекутся и превратятся в омлет. И детей у вас тогда не будет или они у вас уже есть и вам не так уж это и важно?

— Нет, спиногрызов не имеется. Я тщательно подхожу к выбору презервативов, — кладет руку мне на плечо, чуть сжимает и ведет в гостиную.

— Тщательно, это как? Сразу два или больше надеваете? — Марк, странно называть его в голове по отчеству, но все же Михайлович, резко останавливается и смотрит на меня так, как будто я уже подсыпала ему слабительное. — Что вы на меня так странно смотрите?

— Вот ты знаешь, теперь я на сто процентов уверен, что ты никогда не занималась сексом.

— Откуда такая уверенность? Это плохое качество в человеке, Марк Михайлович, — вряд ли он меня сейчас слушает, просто берет за руку и ведет на кухню. Достает из-под раковины резиновые перчатки и дает их мне.

— Надевай.

— Зачем? Вы позвали меня мыть посуду?

— А ты думала сразу трахаться? Надевай давай, — что этот кретин хочет я не очень понимаю, но, если что, моих пальцев не будет на месте преступления, что тоже определенно является плюсом. Надеваю перчатки и включаю воду. — Стоять, еще рано мыть посуду, надевай вторые, — протягивает мне еще одни перчатки, что-то я совсем не понимаю, что к чему, может он уже выпил чего-нибудь, так вроде не пахнет ничем, кроме туалетной воды. Ну ладно, вторые так вторые. Правда на первые перчатки вторые налезли с трудом.

— Все? — смотрит на мои руки и кивает.

— Мой, — беру губку, тарелку и тут я начинаю понимать, зачем этот придурок сказал натянуть мне две пары перчаток.

— Мариша, удобно мыть посуду? Тарелочку чувствуешь своей ручкой или не очень?

— Не очень.

— Теперь поняла?

— Поняла. Вы молодец, Марк Михайлович. Прекрасный учитель, все очень понятно объясняете, я бы сказала наглядно.

— Ой, это мы еще до секса не дошли. Я прям предвкушаю, Мариша. Вот без шуток, — шиш тебе, а не секс, козлище. — Ладно, снимай псевдопрезерватив и пошли тебя расслаблять, — снимаю перчатки и иду вслед за ним. Черт, а если и вправду у меня ничего не получится? Зачем я все это затеяла? — Сит даун плиз, лапа моя. Я знаю, что ты сейчас хочешь ответить мне что-то нехорошее.

— Удивительно, мы так недолго знакомы, еще даже месяца нет, а мы понимаем друг друга с полуслова.

— На самом деле это реально великое счастье, ты так и будешь стоять или присядешь ко мне? — сажусь рядом с ним на диван, наливаю себе апельсиновый сок и беру стакан. — Вот взять допустим Карину…

— С который вы расстались.

— Ага, ты, кстати, задолбала меня уже с этим. Так вот, если говорить о ней, то мне с ней хорошо в плане секса, но жуть как тяжко в остальном, поговорить с ней абсолютно не о чем. Это печально, когда нет точек соприкосновения.

— Вы хотели сказать было тяжко.

— Видишь на шторах красивые штучки, которые их скрепляют? — поворачиваю голову в сторону окна.

— Это называется подхват, Марк Михайлович, а штучками их называют только дурочки, ну или дураки.

— Так вот, Мариша, я сейчас возьму этот подхват и НАДЕНУ его на твой рот, правильно сказал, надену?

— Наверное, вы имели в виду заткнуть ими мой рот.

— Скорее бы тебя уже трахнуть как следует, может прекратишь нести херню.

— У меня складывается впечатление, что этот самый недотрах как раз у вас или вы просто помешаны на сексе, нельзя же так, Марк Михайлович. В жизни много других интересов. Правда, например, шахматы. Вы, кстати, умеете играть в шахматы?

— Нет, я умею играть только на нервах. Ну еще на гитаре.

— Серьезно?! Вы играете на гитаре?

— Да, — откидывается на спинку дивана. — В юности у меня даже была своя группа, где я не только играл, но и пел.

— Здорово. Правда, без шуток. Всегда хотела на чем-нибудь играть, больше всего на фортепиано, но не сложилось.

— Почему?

— У мамы не было денег на все эти кружки, поэтому финансово это было неосуществимо, а как известно без бумажки, ты букашка. Вы кажется хотели меня расслабить, самое время открыть шампанское и разлить его по бокалам.