Накафельные рисунки

Даже и каши Маня ела немного. С каждым днем она двигалась все меньше и меньше. Обычно лежала, уткнувшись мордой в лапы. Не обращала никакого внимания на редких посетителей, дошедших до ее бассейна. И если бы впалые бока не вздымались от дыхания, Маню вполне можно было принять за чучело.

Однажды ей так сверху и сказали:

– Чучело.

Она и ухом не повела. И тогда посетитель кинул в нее огрызок яблока:

– Эй, слышишь меня?

Огрызок шлепнул Маню по спине. Но она даже не вздрогнула, как будто и не падало на нее ничего.

Посетитель таким поведением львицы возмутился:

– Не замечаешь, значит?

Обернувшись и убедившись, что рядом никого нет, он достал из сумки целое яблоко. Взвесив на ладони, запустил его в Маню.

Яблоко гулко стукнуло Маню по голове. Львица приподнялась и глянула в сторону посетителя. Потом вздохнула и снова положила голову на передние лапы. Вновь прикрыла глаза.

Посетитель рассмеялся:

– Что, царь зверей? Подыхаешь. Ну-ка, лови еще…

В Маню полетели новые яблоки. Одно снова попало в голову, другое ударило прямо по хребту.

На этот раз Маня приподнялась и села на задние лапы. Повернув морду, посмотрела в глаза посетителю. Тот ей на это указал пальцем:

– То-то же. Ты не можешь не замечать настоящего царя природы. Меня.

Маня устало зевнула. «Царя природы» же это просто вывело из себя:

– Значит, замечаешь, а слушать не хочешь?…

Он вновь потянулся к сумке. Но яблок в ней больше не было. И тогда посетитель поднял с земли камень, размером в кулак:

– Значит, тебя не интересно, что я тебе говорю, падаль ты такая африканская…

Он долго целился, чтобы попасть в Маню побольней. Потом со всей силы метнул.

Но «царь природы» не попал. На мгновение раньше Маня взвилась в воздух и, вытянувшись в струнку, перемахнула через барьер бассейна. Всей оставшейся в ее теле тяжестью рухнула на обидчика.

На дикий человеческий вопль к бассейну сбежались служащие зоопарка. Увидев под распластавшейся на земле львицей руки и ноги, защелкали затворами ружей. Но запыхавшийся доктор, глянув на Маню, остановил стрелков:

– Не надо. Она и так, похоже, мертва.

Из-подо львицы вытащили бледного и трясущегося посетителя. Доктор быстро осмотрел его и удивился:

– Жив-здоров, счастливчик. Ни одной царапины.

– Но как, как она могла? – в свою очередь изумился директор зоопарка, заглядывая в бассейн, – такая высота и молодому льву не по силам…

– Вот и ей оказалось не по силам, – вздохнул доктор, – судя по всему, сердечко ее еще в воздухе отказало.

– Ма… Ма…, – зашевелил губами пострадавший.

Доктор ему понятливо кивнул:

– Да-да, ее звали Маня…

МАЭСТРО

Смычок нежно коснулся струны. Рожденный соитием звук робко оторвался от скрипки и как бы завис в тишине. Но лишь на мгновение. Лишь на мгновение он оставался один. Смычок ударил еще одну струну. Прошелся всем своим упругим телом по третьей. Потом быстро по двум сразу. И вновь по одной. И снова, и снова.

Звуки взмывали поодиночке и группами, кучками, толпой, строем. Плачем, стоном, мольбою. Они набирали мощь…

– Милый, тебя к телефону…

Он не сразу понял.

Да, это, конечно, не скрипка. Это жена. Из-за двери.

Он вышел из кабинета:

– Какого черта! Сколько раз тебе говорить. Когда я работаю, меня нет ни для кого…

Жена развела руками:

– Милый, я все помню, но это твоя мама…

Он кивнул и вздохнул:

– Хорошо, я поговорю…

Из трубки понеслось:

– Соседка посоветовала мне совсем другие таблетки. Ты же знаешь: старые мне не помогают. А она показала мне другие. А я сказала, что сначала спрошу тебя. Так вот, эти таблетки…

Он знал, что если мать не остановить, то она будет говорить бесконечно:

– Хорошо, мама. Если твой доктор не против, то пробуй на здоровье…

Да, я куплю, куплю… Да, сегодня же… Обязательно… Да-да, конечно… Все… Все-все, я работаю, мама… Целую…

Он повесил трубку. В квартире было тихо. Напуганная им жена затаилась где-то в комнатах. Вместе с еще, наверное, спящим сыном.

Так хотелось сказать что-нибудь такое. Но он, лишь беззвучно рубанув рукой воздух, просто вернулся в кабинет. Снова сел за стол.

Он смотрел на нотные листы. Сегодня не вписал в них еще ни единого знака. Он не успел зафиксировать на бумаге даже те немногие звуки, что родились с утра.

Погладил листы. Провел пальцем по нотным линейкам и откинулся в кресле. Зажмурил глаза и взял в руки воображаемую скрипку. (Против ежедневной и многочасовой игры «в живую» бунтовали соседи).

Смычок нежно коснулся струны. Рожденный соитием звук робко оторвался от скрипки и как бы завис в тишине…

– Бух-бух-бух, – раздалось с улицы.

– Черт, – подскочил он и бросился к окну.

Оно было плотно закрыто. Но это не могло спасти от громыхания мусороуборочной машины.

Он затянул окно двойными шторами. Однако, в уши по прежнему рвалось:

– Бух-бух-бух…

Пришлось дожидаться, пока машина уедет. А потом, потом он не смог сразу же усадить себя за стол. Решил выпить кофе. Этот напиток его и успокаивал и концентрировал одновременно.

Он подошел к полке. Но кофеварки на ней не было.

– Черт, опять утащила на кухню.

Он вышел из кабинета. Да, кофеварка была на кухне. Так же, как и жена.