Накал страстей (ЛП)

Но я отвлекалась на болезненность между ног, на то, как моя грудь подпрыгивала и раскачивалась, когда я двигалась, пока Мартин откинулся назад на локте, его большой палец двигался по моей вершинке, его глаза пожирали меня, и он удовлетворенно прорычал.

— Это. Ты. Здесь. Сейчас... Черт, Кэйтлин. Вот оно, все это.

Я делала все возможное, но у меня не было опыта в скачках на мужчине. Знаю, что сводила его с ума, потому что он закрыл глаза, явно стараясь продержаться как можно дольше, он сморщил лоб, слишком сконцентрировавшись, как я думала, повторял про себя: "Еще нет, еще нет, Господи еще нет".

Я была уже близко, но была разочарована от того, что мое тело нуждалось в ускорении движений. Было хорошо, но далеко от кульминации. Поэтому наклонившись вперед, я прошептала:

— Не беспокойся обо мне.

Его глаза распахнулись, и он уставился на меня со свирепым вызовом.

— Что это, черт возьми, значит?

Я приподнялась вверх затем вниз, наслаждаясь сексуальностью действий, но как-то безропотно, в этот раз будто чего-то не хватало.

Должно быть, он увидел что-то в моих глазах, что ему не понравилось, потому что прежде, чем я успела объясниться, он удивил меня, вставая, поднимая меня вместе с собой, и перенес к столу.

— Ложись, — скомандовал он. И я так и сделала.

Он вышел из меня, развел мои ноги пошире, и встал на колени, продолжая иметь меня, словно завтрак. Это не заняло много времени, я уже была близко, внизу живота все сжималось, предвкушая сладкое, мучительное облегчение. Я вцепилась руками в край стола.

И начала повторять:

— О Господи, о Господи, о Господи! — Затем я кончила.

Но когда я все еще была на пике волны, Мартин встал и наполнил меня, большим пальцем кружа по моему клитору в нещадном ритме вместе с его толчками. И я кончила снова — сильнее, лучше, быстрее, мощнее — кровь гремела у меня в ушах. К болезненности между ног добавилась изысканная боль от нашего совместного удовольствия... усиливающаяся. Все мои мысли были потеряны, кроме сладкого, ошеломляюще жгучего ощущения.

Думаю, я действительно кричала или скандировала, или пела йодлем. Не знаю, что же я делала, но у меня болело горло от усилий. Надеюсь, это был не просто визг.

Он кончил несколько мгновений спустя, выглядя возбужденным, растерянным и истощенным. Снова он упал на меня так, словно сила большая, чем сила тяжести, соединила наши тела вместе. Но в этот раз, он удерживал себя на согнутых руках и целовал мою грудь, шею и плечи.

Мои нервные окончания словно поджарились, поэтому я позволила ему играть с моим телом, лизать мою кожу, щипать за соски, после того как он выскользнул из меня. Его дыхание пришло в норму только спустя три минуты или больше.

Затем, он сказал напротив моих ребер:

— Я люблю тебя. Ты самая красивая...такая идеальная.

Я фыркнула от смеха, мои руки потянулись к нему, играя с влажными волосами на его голове.

— Я не идеальная, но я рада, что ты так думаешь.

Он передвинулся обратно, так что мы оказались лицом к лицу, его взгляд был одновременно любопытным и раздраженным.

— Зачем ты это делаешь? Зачем отмахиваешься от комплиментов? Ты, блядь, чертовски великолепна, Паркер. Ты. Именно. Такая. И ты чертов музыкальный вундеркинд. И тот факт, что ты не сочиняешь музыку каждый день, —это преступление.

Я искоса посмотрела на него, слегка улыбнувшись, мне нужно было тщательнее подбирать слова, потому что он смотрел на меня так, словно выбирал какой-то способ, чтобы заставить меня признать, какая я была необыкновенная.

— Мне нравится, что ты так думаешь, Мартин.

— Кэйтлин...—В его тоне звучало предупреждение.

— Нет, послушай. — Я обняла его лицо руками и подняла голову, потираясь носом о его нос. Оставив мягкий поцелуй на его губах, я сказала: — Я рада, что ты так думаешь, я тебе верю. Но я не могу, словно по волшебству, подумать, что я красивая или идеальная, или талантливая просто потому, что это ты так думаешь. Я должна сама дойти до этого. Мне нужно верить во все эти вещи о себе не потому, что мой парень ценит меня и думает, что я изобрела подушки для шеи в самолете. Если мое самоуважение будет основываться на чужом мнении или взгляде, то мои недостатки тоже будут основыватся на мнении этого человека. И это разрывает меня на части.

Он прищурился, в его глазах неохотно зажглось понимание.

— Ты всегда такая?

— Какая? Гениальная? — поддразнила я.

— Ага... гениальная.

* * *

Я поймала Мартина за тем, что он смотрел на меня не менее двадцати раз за последние несколько часов. И каждый раз он выглядел немного растерянно, как будто был пойман в паутину своего собственного воображения. Иногда я смотрела в ответ, нахмурившись и передразнивая его подозрительный взгляд. Он улыбался, медленно, лениво и сексуально, а потом целовал меня.

Одно было ясно наверняка: Мартин Сандеки использовал свой огромный мозг, чтобы получать громадную прибыль.

Между тем, я работала над своей курсовой работой в перерывах между разговорами с Мартином. Он рассказывал мне о своем видении телекоммуникаций, и что спутники играли бы важную роль.