Накануне

Номером три обозначалась обычная готовность кораблей и частей, находящихся в строю. В этом случае они занимаются повседневной боевой подготовкой, живут обычной жизнью, но сохраняют запасы топлива, держат в исправности и определенной готовности оружие и механизмы.

Готовность № 2 более высокая. Корабли принимают все необходимые запасы, приводят в порядок материальную часть, устанавливается определенное дежурство. Увольнения на берег сокращаются до минимума. Личный состав остается на кораблях. В таком состоянии корабли могут жить долго, хотя такая жизнь требует известного напряжения.

Самая высокая готовность — № 1. Она объявляется, когда обстановка опасная. Тут уже все оружие и все механизмы должны быть способны вступить в действие немедленно, весь личный состав обязан находиться на своих местах. Получив условный сигнал, каждый корабль и каждая часть действует в соответствии с имеющимися у них инструкциями.

Поначалу не все получалось гладко. Первые проверки и учения на кораблях вскрыли массу недостатков. Не меньше года понадобилось, чтобы флоты научились быстро и точно переходить на повышенную готовность. Не буду перечислять все, что пришлось проделать в штабах, на кораблях и в частях. Большая это была работа, шла упорная борьба за время — не только за часы, но и за минуты, даже секунды с момента подачи сигнала до получения доклада о готовности флота. Такая борьба за время в военном деле чрезвычайно важна.

Враг у границ

 Гитлеровцы не могли все время держать свой совершенно секретный план «Барбаросса» запертым в сейфах генерального штаба. План надо было осуществлять, давать конкретные директивы нижестоящим штабам. Немецкие генералы должны были торопиться. Время не ждало.

В соответствии с «Барбароссой» гитлеровцы готовили против СССР огромную армию и флот. Германия договаривалась о взаимодействии со своими союзниками. Как уже рассказывалось, еще в начале 1941 года немцы совершили ряд грубых нарушений нашего воздушного пространства на Балтике и в районе Мурманска. Немецкие самолеты «ошибались» все чаще и норовили летать над нашими базами, аэродромами и береговыми батареями. В конце января мне стало известно об интересном разговоре японского военно-морского атташе Ямагути с начальником отдела внешних сношений ВМФ. Ямагути перед тем только что вернулся из Берлина и настойчиво добивался приема в нашем наркомате. Прибыв в отдел внешних сношений, он как бы доверительно стал делиться своими берлинскими впечатлениями.

— Немцы очень недовольны Италией, — говорил он. — Один друг по «оси» осрамился.

Ямагути имел в виду поражения итальянской армии в войне против Греции. Муссолини развязал эту войну, рассчитывая легко захватить большую часть Балканского полуострова. Он спешил перебежать дорогу Гитлеру, который тоже зарился на Балканы. Но Муссолини переоценил свои силы. Маленькая Греция дала ему мужественный отпор и отбросила итальянские армии в глубь Албании. Там они и топтались, не в состоянии изменить положение.

— А как Германия думает помочь Италии? — поинтересовался начальник отдела внешних сношений.

— Гитлер будет искать развязки в другом месте — на Востоке, — заявил Ямагути.

Тут же он пояснил, что имеется в виду движение на проливы — Босфор, Дарданеллы и дальше — на колониальные владения Англии. Японский атташе явно хотел отвести нам глаза. Дескать, не обращайте внимания на то, что немцы подбираются к Болгарии, это направление не против вас. Но тут же почему-то оговорился:

— Не исключено столкновение между Берлином и Москвой.

30 января мы официально донесли об этом любопытном разговоре заместителю председателя Совнаркома К. Е. Ворошилову.

В то время я взял себе за правило собирать в отдельной папке все мелкие, но подозрительные факты поведения немцев, чтобы при случае докладывать лично Сталину. О более крупных фактах мы сразу же сообщали письменно.

В начале февраля одно за другим поступило несколько сообщений о том, что в болгарские порты Варну и Бургас прибывают немецкие военные специалисты, доставляются береговые орудия и зенитные пушки.

7 февраля я письменно донес об этом И. В. Сталину и председателю Совнаркома В. М. Молотову.

Невольно приходилось сопоставлять новые факты с тем, что говорил японский атташе. Конечно, этот опытный разведчик не собирался предупреждать нас об опасности. Скорее всего, он хотел усыпить наше внимание: немцы, мол, целятся не на Москву, а на владения Великобритании. Но это выглядело слишком наивным. В самом деле! Если бы немцы обосновались только в Варне и Бургасе! Однако они проявляли не меньшую активность в Румынии, которая, как известно, ближе к нашим южным границам, чем к Турции. Они стали перебазировать свои войска в Финляндию, а ведь та не имела никакого отношения к походу на Грецию или, скажем, на Египет. Попросили разрешения у Швеции на транзит своих частей через ее территорию и, кстати, получили его.