Накануне

Район боевых действий был тяжелым. Подходы к месту боев для крупных подразделений затруднялись узким, труднопроходимым ущельем, к тому же туда вела единственная плохая дорога, Все это я знал. Может, это беспокоило маршала?

Выбрав удачный момент, я спросил его, как оценивает он положение и не следует ли нам, морякам, принять какие-нибудь особые меры предосторожности.

— Вам следует быть начеку.— Блюхер пояснил, что надо быть готовым ко всяким неожиданностям и в то же время не давать повода для провокаций.

В августе в Приморье наступает прекрасная осень: туманных и дождливых дней становится все меньше, а ясных — больше, до самого ноября держится тепло. В тот день утренний туман быстро рассеялся и неоглядные морские горизонты стали более определенными и резкими. Слева от нас высились сопки острова Русского, а справа виднелся берег, где только узкая полоса отделяла нас от беспокойного соседа. Широкий залив Посьет, обычно пустынный, на этот раз был оживлен. Встречались транспорты, баржи, шхуны.

Когда эсминец бросил якорь, а маленький командирский катер стоял уже у трапа, мы простились. Мое предложение проехать с ним на берег маршал решительно отклонил:

— Вы займитесь своими делами, спасибо за скорую доставку.

Блюхер еще раз говорил со мной по телефону во время боев у озера Хасан. Наступили решительные дни 6-7 августа 1938 года. Он беспокоился о средствах перевозки. Я выехал в Посьет и проверил, как идет разгрузка. Там было все очень сложно: крупные транспорты к берегу не подходили, бывали дни, когда приходилось мобилизовывать все рыболовные суда соседнего колхоза. Но в общем-то с разгрузкой справились.

Бои шли более двух недель. Трудно было поручиться, что они не перерастут в большую войну. Мы имели дело с тем же самым вероломным врагом, который в 1904 году без объявления войны напал на русские корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура. Но в 1904 году японцы использовали для нападения лишь миноносцы. А в тридцатые годы они имели очень большой флот и к тому же сильную авиацию.

Обо всем этом я думал, возвращаясь во Владивосток на эсминце, доставившем маршала Блюхера в Посьет. Я видел скопление наших кораблей в бухте Владивостока и понимал, какую беду может причинить внезапный налет вражеских самолетов. Конечно, с самого начала конфликта мы принимали некоторые меры предосторожности, но ограничиваться только ими не могли: ведь в случае налета в последний момент просто не успели бы отдать нужные распоряжения. Мы должны были заранее позаботиться о каждом корабле, воинской части, о городе, его людях. Требовалась общая четкая система, которая сразу вступила бы в действие по определенному сигналу, переданному одним словом, скажем, «Пламя».

Сама идея оперативной готовности флота не была, для нас каким-то открытием. О ней я слышал и раньше, еще на Черном море. Но теперь она нуждалась в практических разработках, в воплощении в жизнь.

Начальник штаба флота капитан 1 ранга В. Л. Богденко, побывавший в Испании, тоже знал, чего может стоить внезапное нападение авиации на корабли и базу. Он энергично включился в работу. Но наибольшая заслуга в этом деле принадлежала, пожалуй, начальнику оперативного отдела М. С. Клевенскому. Ему пришлось много потрудиться.

— Прошу обеспечить нас питанием ночью, и мы выполним задание в срок, — только и сказал он, поняв, какая огромная нагрузка ложится на него и других  работников оперативного отдела. Этот человек обладал. необычайной работоспособностью. С ним было нелегко не только подчиненным, которым приходилось выдерживать его темпы, но и начальству. Если у него возникал срочный вопрос, он не стеснялся разбудить любого даже глубокой ночью.

Помнится, в годы Великой Отечественной войны Клевенский служил на Северном флоте.

— Опять этот Клевенский со своими прожектами,— частенько ворчал комфлот А. Г. Головко.

А между тем Клевенского по настоящему беспокоили, тревожили вопросы. боеспособности флота. Пусть его «прожекты» и не всегда были удачными, но то, что он делал, всегда было от чистой души, искренне. Отличный штабной офицер, он мог заботиться обо всех, но подумать о себе у него не оставалось времени. Он и умер на боевом посту, уже после войны.

В разгар боев у озера Хасан мы дали кораблям и частям первые директивы по оперативной готовности. Определили, что должен делать по условному сигналу каждый корабль и каждое соединение. Первые проверки показали, что все это далеко не просто. Многое делалось гораздо медленнее, чем планировал оперативный отдел: готовность корабля зависела не только от его экипажа, но и от работы тыла. Какая, скажем, может быть готовность, если корабль вовремя не обеспечили боеприпасами?

Особенно трудным оказалось быстрое рассредоточение кораблей. Много времени занимало затемнение базы. Владивосток не столь уж велик, но широко разбросан по сопкам вокруг бухты Золотой Рог. Город надо было как следует подготовить, разъяснить населению предпринимаемые меры, нужны были, наконец, частые тренировки, а иногда и тревоги.