Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

Следует отметить, что молодая Советская Республика, возникшая после октября 1917 г., изначально ставила своей главной целью осуществление мировой пролетарской революции. Отрезвление наступило после сокрушительного поражения под Варшавой в 1920 г., когда пожар мировой революции зажечь не удалось. После этого руководство СССР перешло лишь к попыткам подрыва капитализма изнутри, демонстрируя готовность предоставления необходимой для этого помощи.

Однако у Резуна все, что попадает под его концепцию — правда, а все, что отрицает ее или не вяжется с ней — вранье! Оно и понятно: бывшему капитану надо как-то отрабатывать британский хлеб. На чужбине он дороже будет. Следовательно, в таком нехорошем положении перебежчику не до истины. Там он врет страшней, а ему здесь верят скорей! И расчет точный: мол, столько десятилетий народу врали, а тут истинная правда! Так и хочется крикнуть: «Виват, Павлик!»

В январе 1934 г. в отчетном докладе XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б) Сталин говорил: «Некоторые германские политики говорят по этому поводу, что СССР ориентируется теперь на Францию и Польшу, что из противника Версальского договора он стал его сторонником, что эта перемена объясняется установлением фашистского режима в Германии. Это не верно. Конечно, мы далеки от того, чтобы восторгаться фашистским режимом в Германии. Но дело здесь не в фашизме, хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной. Дело также не в мнимых изменениях в нашем отношении к Версальскому договору. Не нам, испытавшим позор Брестского мира, воспевать Версальский договор. Мы не согласны только с тем, чтобы из-за этого договора мир был ввергнут в пучину новой войны. То же самое надо сказать о мнимой переориентации СССР. У нас не было ориентации на Германию, так же как у нас нет ориентации на Польшу и Францию. Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР. (Бурные аплодисменты.) И если интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, не заинтересованными в нарушении мира, мы идем на это дело без колебаний.

Нет, не в этом дело. Дело в изменении политики Германии. Дело в том, что еще перед приходом к власти нынешних германских политиков, особенно же после их прихода — в Германии началась борьба между двумя политическими линиями, между политикой старой, получившей отражение в известных договорах СССР с Германией, и политикой „новой“, напоминающей в основном политику бывшего германского кайзера, который оккупировал одно время Украину и предпринял поход против Ленинграда, превратив прибалтийские страны в плацдарм для такого похода, причем „новая“ политика явным образом берет верх над старой. Нельзя считать случайностью, что люди „новой“ политики берут во всем перевес, а сторонники старой политики оказались в опале. Не случайно также известное выступление Гугенберга в Лондоне, также как не случайны не менее известные декларации Розенберга, руководителя внешней политики правящей партии Германии. Вот в чем дело, товарищи» (Т. 13, с. 302–303).

В очередной раз можно убедиться в мирной политике советского правительства, о которой постоянно твердил Сталин. «Наша внешняя политика ясна. Она есть политика сохранения мира и усиления торговых отношений со всеми странами. СССР не думает угрожать кому бы то ни было и — тем более — напасть на кого бы то ни было. Мы строим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. (Бурные аплодисменты.) Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдет у вас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, — получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород» (Там же, с. 305). А вот Резун продолжает совать свое рыло в нашу историю из Британии, однако сокрушительного отпора ему до сих пор нет! У нас с ним разговаривают чуть ли не как с равным, совершенно забывая, что предатель — это враг, а враг, предавший однажды свою Родину, предает по привычке. И во второй раз — уже ее историю. Что будет в третий, мне неизвестно. Но ждите, обязательно будет. Если у него, конечно, получится.

4