Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?

Несмотря на такие чудовищные (и унизительные для любого генерала, но не для «маршала победы») потери, Жуков не только не смог разгромить, но даже остановить малочисленную немецкую танковую группу, после чего он, не дождавшись, когда догорят последние советские танки, преспокойно уехал в Москву. И все же нашелся один человек, который не смог вынести такого позора, и этим человеком оказался политработник, член военного совета Юго-западного фронта Николай Николаевич Ватутин. Он не мог объяснить ни себе, ни своим подчиненным, почему буквально за пару дней была напрочь разгромлена казавшаяся непобедимой советская стальная армада в четыре тысячи танков, которой руководил посланник «великого и любимого» товарища Сталина. Ватутин искренне верил в безупречность решений и полководческий талант «вождя народов», поэтому он не смог смириться с обнажившейся бездарностью Верховного главнокомандующего и застрелился на следующий день после отъезда Жукова.

Для понимания главного принципа применения танковых ударных соединений, о котором Жуков, Тимошенко, Конев и другие советские военные начальники сталинского толка имели весьма смутное представление, и несоблюдение которого привело к описанному результату, весьма поучительно выглядит инструктаж, который получил командующий 8-й британской армией в Северной Африке генерал Ритчи [77]:

«Командующий британскими вооруженными силами на Ближнем и Среднем Востоке генерал Окинлек предложил Ритчи использовать бронетанковые дивизии массированно, как “бронированный кулак” в борьбе с танковыми соединениями немецко-итальянских войск… Кроме того, Окинлек требовал, чтобы Ритчи не нарушал организационной целостности ни одной из бронетанковых дивизий. “Их обучали действовать как дивизии, — указывал он в своем письме от 20 мая, — и я полагаю, что как дивизии они и должны сражаться”. Ритчи, однако, не последовал этому разумному требованию. 27 мая и в последующие дни его бронетанковые бригады вводились в бой, как правило, поочередно одна за другой, а штаб корпуса и штабы дивизий потеряли управление своими соединениями, что во многом и предопределило успех немецко-итальянских войск».

В советских вооруженных силах в июне 1941 года могли бы быть командиры, которые не только бы давали подобные разумные указания по применению бронетанковых соединений, но и в отличие от генерала Ритчи их бы еще и правильно исполняли. Однако всех их Сталин уничтожил еще в 1937 и 1938 годах, и управлять советскими войсками остались только Жуков, Тимошенко и Конев, которые провалили все без исключения операции начального периода Великой Отечественной войны.

Особое «восхищение» вызывает назидательный тон Жукова в пресловутых «Воспоминаниях и размышлениях» в адрес историков (точнее — «нашей исторической литературы»), которые «как-то лишь в общих чертах касаются этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией» [7]. Лицемерие этого назидания состоит в том, что наша историческая литература потому так поверхностно и освещала это действительно величайшее приграничное сражение, чтобы не показывать дурь его главного организатора и того, кто его послал в качестве помощника на Юго-западный фронт.

Однако Жуков в своих размышлениях переходит всякую допустимую грань приличия, заявляя, что «в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву» [7].

И это Жуков пишет, лучше нас всех зная, какой разгром немцы учинили нашим войскам под Киевом. Именно под Киевом была разгромлена самая крупная в истории войн группировка войск, советских войск, и именно под Киевом в плен к немцам попало самое большое в истории войн число военнопленных, советских военнопленных. А первопричина этого немыслимого разгрома лежит в том, что направленный Ставкой на Юго-западный фронт «помощник» оставил М.П. Кирпоноса (командующего Юго-западным фронтом) совершенно без бронетанковой техники и без всяких надежд на удержание фронта.

При изучении материалов этого танкового сражения создается впечатление, что Жуков в ту пору даже не знал таких военных терминов (не говоря уже о понимании их содержания), как «тщательное планирование операции», «организация взаимодействия», «оказание помощи подчиненным войскам», «создание ударных группировок», «огневая поддержка удара». Таким образом, Сталин назначил на должность начальника Генерального штаба человека, который не отличался ни талантом, ни способностями, ни умением, ни даже желанием работать на новой должности. Опыт его предыдущей работы наглядно демонстрировал, что Жуков в любой работе всегда и везде создавал солдафонскую атмосферу. Он не в состоянии был не только понять, но даже выслушать своих подчиненных, а тем более учесть их мнение, что особенно важно для руководителя такого ранга. История подтвердила эту ошибку: уже в июле 1941 года Жуков был снят с должности начальника Генерального штаба.