Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?

О военном «значении» поселка можно судить по тому факту, что вся его противовоздушная оборона состояла из одного зенитного пулемета. В то же время рядом находился порт Петсамо (ныне Печенга), который служил важнейшим стратегическим пунктом поставок в Германию стратегического сырья, в том числе и никелевого концентрата[81].

Согласно указанному выше исследованию Александра Заблотского и Романа Ларинцева, значение порта Петсамо как стратегического пункта снабжения ежедневно подтверждали наши наблюдатели на полуострове Рыбачьем, и эта информация не могла не доходить до командующего Северным флотом вице-адмирала А.Г. Головко и командующего советским военно-морским флотом (далее ВМФ) адмирала Н.Г. Кузнецова. Так вот, на этот порт советские летчики сбросили около 120 тонн бомб, то есть меньше, чем на богом забытую деревню Вадсе. Причем за всю войну советская авиация потопила в порту Петсамо только один мотобот и повредила четыре транспортных судна [51].

Говоря простым и понятным языком, командование Северным флотом, да и всем советским ВМФ не мешало Гитлеру осуществлять стратегические поставки сырья в Германию из Норвегии и Финляндии.

В этой связи нельзя не провести параллель с последними днями войны, когда Жуков ежедневно приносил в жертву несколько десятков тысяч советских солдат и офицеров, целыми составами отстреливал снаряды и эшелонами сжигал горючесмазочные материалы только ради того, чтобы первым войти в Берлин и получить еще одну звезду. Американские же военные начальники, с ухмылкой наблюдая за этой бойней, вывозили из Германии в США документацию, оборудование и материалы для производства баллистических ракет, газотурбинных двигателей и боеголовок. Они также занимались поиском немецких ученых, инженеров и специалистов в области аэрокосмической техники, ядерного оружия и перспективных материалов. Наконец, они интенсивно занимались поиском и сбором исторических ценностей и произведений искусства. То есть, если Жуков все силы вкладывал в обескровливание Советского Союза, то американские генералы занимались развитием науки и техники в США, укреплением экономического могущества и оборонного потенциала своей страны. И, несмотря на все эти колоссальные жертвы с советской стороны, Сталин подарил союзникам половину Берлина, который в конце концов стал столицей единого немецкого государства в составе НАТО[82].

В какой-то исторический момент (значительно позже развенчания культа личности Сталина) в военно-научных кругах появилась ошеломляющая идея: оценивать результативность деятельности командующих в операциях, как производную от квалификации, по такому показателю, как достигнутый в операции результат в отношении к понесенным потерям. В чисто научном плане эта идея заслуживает внимания, однако ее практическое значение не столь очевидно. Реализовать такой подход на практике можно лишь при условии численного измерения показателя результативности деятельности командующего в операции. В предложенном варианте численному измерению относительно хорошо поддается показатель понесенных потерь, хотя и здесь придется разработать приемлемую методику обобщения потерь по их категориями и видам. Например, для вычисления обобщенного показателя потерь личного состава (L) можно прибегнуть к следующей традиционной модели:

Где: I — потери по видам: погибшие в бою; раненые, пленные, др.;

k — удельный вес каждого вида потерь;

n — количество видов потерь личного состава.

Для того, чтобы эта модель работала и ее результаты были сопоставимы, вполне достаточно, чтобы научное сообщество пришло к единой точке зрения по двум ключевым вопросам:

■ перечень видов потерь и их однозначное определение;

■ значение удельного веса каждого вида потерь в обобщенном показателе.

Если говорить только о потерях личного состава, то большинство наших командующих не могут похвастаться рациональным использованием людских ресурсов. «Лидером» здесь (в худшую сторону), по мнению многих специалистов, следует признать «маршала победы», и немудрено, если учесть, что в военном искусстве он усвоил только два принципа «любой ценой» и «солдат не жалеть». Для демонстрации этого утверждения можно, например, привести безвозвратные потери советских войск в ходе контрнаступления под Москвой в 1941 году [35]:

Западного фронта — 101 192 человек;

Калининского фронта — 27 343 человек;

Юго-западного фронта — 9709 человек;

Брянского фронта — 1342 человек.

Таким образом, из общего числа потерь 139 586 человек около 102 тысяч, или почти 72,5%, приходится на Западный фронт под командованием Жукова. В то же время нельзя не вспомнить и катастрофу Керченской операции, в ходе которой безвозвратные потери Крымского фронта в марте 1942 года за 12 дней наступления достигли 225 тысяч человек[83], что можно оценить как своеобразный рекорд по темпам потерь личного состава.