Накануне и в дни испытаний

- Вот меня, старика, обвиняют, что я везде организую натуральное хозяйство. Отдай Ванникову станкостроение, отдай строителей, отдай учебные заведения, все, мол, он будет делать сам. Я, конечно, немного утрирую, но доля правды есть. На этом этапе развития экономики, по-моему, надо больше брать на себя, а не ходить с мешком просьб к начальству. И директоров к этому приучаю. В этом грешен, но лишь бы дело двигалось.

Ванников уехал, оставив у всех нас хорошее впечатление о себе. На заводы приезжали разные люди, в том числе и большие начальники. И случалось, некоторые из них не столько вникали в производство, чтобы помочь его наладить, вести еще лучше, сколько искали виновников тех или иных недостатков, которые в жизни всегда есть. Борис Львович показывал пример иного, по-настоящему хозяйского подхода к делу. Он никого ни в чем не упрекнул, ни разу не повысил голоса. Ванников словно советовался с нами. Но мы хорошо чувствовали, чего он хотел, каких результатов от нас ждал. Нет, он не был мягким. Организатор, которому недостает твердости, не добьется желанной цели. Ванников умел спросить и потребовать. Но это он делал в такой форме, которая не обижала людей.

И до войны, и во время нее, и после, когда Борис Львович был уже наркомом боеприпасов, а затем занимался другими важными делами, наши пути не раз пересекались, и я должен подчеркнуть, что Ванников всегда сохранял присущие ему качества крупного организатора промышленности, хорошего товарища и чуткого, отзывчивого человека. Из людей его ранга и положения, кого я знал, он был, пожалуй, одной из самых значительных и ярких фигур; он оставил большой след и в делах, с которыми был связан, и в сердцах людей, с кем ему довелось работать.

Преданность Б. Л. Ванникова делу, которому он отдал почти всю свою жизнь, была характерной его чертой. Одному из друзей Борис Львович говорил в годы войны:

- Вот закончится война, и уйду на пенсию. Буду рыбу удить с внучатами.

Друг молча улыбался.

- Что, не веришь? Обязательно так сделаю.

- Обязательно так не сделаешь. Найдется дело и после войны.

И действительно нашлось. Ни на какую пенсию Б. Л. Ванников не ушел. Даже будучи очень больным человеком, чувствуя, что его конец недалек, он работал с полной отдачей и самозабвением. В том, что мы ликвидировали американскую монополию на атомное оружие и продвинулись далеко вперед, большая заслуга довоенного наркома вооружения Бориса Львовича Ванникова, чьи усилия отмечены тремя звездами Героя Социалистического Труда.

Какую бы отрасль ни возглавлял Б. Л. Ванников в дальнейшем, он всегда по возможности строил работу так, чтобы поменьше просить помощи у правительства, а побольше делать самому, в своей системе. Я, например, всегда разделял этот подход к делу. Такой подход, думаю, не потерял значения и теперь, хотя найдутся и оппоненты, которые на нынешнем этапе развития промышленности что-то делают по-иному, возможно, и лучше.

При всей серьезности Бориса Львовича в подходе к делу, при той огромной ответственности, что лежала на его плечах постоянно, человеком он был веселым, любил пошутить, к месту рассказать анекдот. Когда я бывал у него в кабинете, создавалось впечатление, что он не очень загружен делами. Но это впечатление было обманчивым. Оно происходило оттого, что, говоря с кем-нибудь по телефону, он обязательно находил повод для шутки, умел вставить острое словцо, разрядить обстановку, сказать или попросить таким тоном и в такой форме, что невольно хотелось улыбнуться. Именно эта манера вести разговор с какой-то необычайной легкостью, вроде речь шла не о важных делах, а о пустяках, и давала повод думать о том, что все ему дается легко, без особых усилий. На самом деле все обстояло иначе. Но вот эта шутливость как-то особенно запоминалась.

Его шутки знало и правительство. Сидя однажды в приемной рядом с помещением, где обычно проходили заседания Политбюро, Ванников подложил незаметно в портфель находившемуся тут же и тоже ожидавшему вызова наркому финансов А. Г. Звереву вилки, чайные ложки и ножи, лежавшие на столе, за которым перекусывали ожидающие, если обсуждение какого-либо вопроса затягивалось, а товарищи отлучиться не могли. Нарком выступал с сообщением о состоянии финансов. Прошли они в комнату заседаний вместе с Ванниковым. И вот открывается портфель (нарком хотел достать необходимые бумаги), а из него вдруг со звоном посыпались ножи, вилки и ложки. На лицах окружающих удивление, а нарком и сам не может ничего понять. Тогда Ванников под смех присутствующих обращается к Сталину:

- Это я пошутил, положил в портфель приборы из приемной.

В другой раз на сессии Верховного Совета СССР Борис Львович до начала заседания вытащил незаметно у одного из выступавших, тоже наркома, первую страницу доклада. Выйдя на трибуну, нарком натянул очки и уже было хотел начать доклад, как обнаружил, что не хватает первой страницы выступления. Конечно, он все сказал и так, но потом, узнав, чья это проделка, чуть не побил Ванникова.