Накануне и в дни испытаний

А если случалась незначительная поломка какой-либо детали или отдельные задержки в стрельбе, тогда ни мы, руководители, ни конструкторы, ни технологи, ни механики-отладчики из тира не уходили. Ведь надо выяснить причину неполадки, а это не всегда просто. Бывала, конечно, и очевидная причина: дефект металла, недогляд при термической обработке деталей, какая-нибудь царапина на ней, просмотренная на контроле, которая в ходе стрельбы дала трещину, и т. д. Но случались и завуалированные неполадки. Тогда конструкторы и технологи высказывали свое мнение, пока все не сходились на каком-то одном предположении. Испытания повторяли, но ставили уже не один пулемет, а, как минимум, два. Тут переживали больше. Если предположение окажется неточным, придется искать причину снова и стрелять повторно, возможно, не один раз. Может появиться и угроза выпуску самолетов на отдельных заводах. Поэтому мы строили программу выпуска пулеметов так, чтобы у авиаторов всегда был хотя бы месячный запас нашей продукции.

Теперь, в войну, когда пулемет Березина настолько хорошо отладили, волнений с ним было, конечно, намного меньше. Все силы были брошены на увеличение выпуска, который постоянно рос. Разговоры с Березиным теперь были уже чаще не о пулемете, а о пушке. Как уже говорил, пушка ШВАК была довольно сложна в изготовлении, а при росте программ, стремительном увеличении выпуска самолетов это являлось уже сдерживающим нас фактором. Требовались поистине огромные усилия, исключительное напряжение в работе, чтобы справиться с заданиями, удовлетворить нужды фронта. Мне как одному из руководителей наркомата, отвечавшему за производство авиационного вооружения, в глубине души хотелось иметь на стапелях и другую пушку - более простую в изготовлении, но не уступавшую, конечно, ШВАКу в силе огня. Это не давало покоя и наркому.

- Слушай, - говорил он, когда выпуск ШВАКов шел на пределе, - где бы взять другую пушку? Ведь если еще поднимут выпуск самолетов, а в этом сомневаться не приходится, мы захлебнемся, не угонимся за авиационщиками.

Обычно я отвечал:

- Захлебнуться не захлебнемся, найдем выход, но, согласен, другая пушка нужна.

Теперь я постоянно напоминал Березину, что хорошо бы его 12,7-мм крупнокалиберный пулемет переделать в 20-мм авиационную пушку подобно тому, как это сделал в свое время С. В. Владимиров.

- Авиационные конструкторы и летчики полюбили твой пулемет. Надо дать им такую же любимую пушку. Но только чтобы легко было ее изготовлять.

По этому делу мы с Березиным стали встречаться часто. Вызывал его к себе или шел в тир, где он больше всего бывал рядом со своими отладчиками.

Все время спрашивал:

- Михаил Евгеньевич, получится у тебя двадцатка или нет? Говори по-честному.

Сначала он как-то уклонялся от прямого ответа, но однажды сказал:

- Думаю, что выйдет.

Но я хотел получить точный ответ: будет или не будет? Потому что одно дело, когда есть полная уверенность в успехе, а другое - когда не знаешь, что получится.

И дождался этого дня.

- Владимир Николаевич, двадцатимиллиметровка будет! - заявил однажды Березин.

А он был человек нехвастливый.

Теперь у нас пошли уже другие разговоры. Я обязательно выяснял, как идет конструирование пушки, нужно ли чем помочь. Даже когда у крупнокалиберного пулемета есть явно большой запас прочности, не всегда его можно быстро превратить в пушку.

- Надо, Владимир Николаевич, усилить пружину подачи, - говорил Березин, хорошо бы металлурги ускорили это дело.

- Несложно, - отвечал я и сразу отдавал необходимое распоряжение.

Однако когда Михаил Евгеньевич предлагал удлинить ход затвора и в связи с этим увеличить размеры ствольной коробки, я возражал:

- Вот от этого ты постарайся уйти, иначе с авиационщиками у нас пойдет торг, придется переделывать всю установку, а сам понимаешь, что это значит.

- Понимаю-то понимаю, но ведь надо все-таки из пулемета сделать пушку.

Многие детали не требовали особой переделки, нужно было только еще усилить момент подачи ленты, надежно ее тянуть. А с затвором и ствольной коробкой Березину пришлось помучиться.

Я его все же уговорил не менять размеров, подключив для этого и заводскихконструкторов. Это было важно. Если главный конструктор работает особняком, то изделие не всегда подойдет к заводской технологии; дело, как правило, затягивается из-за того, что не учтено то-то и то-то. А вместе с заводскими конструкторами многое можно предусмотреть заранее: что-то можно сделать покороче, тогда, допустим, калибры не надо менять, а что-то и подлиннее - это страхов у заводчан не вызовет. Заводские конструкторы всегда лучше чувствуют технологию и, конечно, знают возможности завода. А хотелось иметь пушку, которая оказалась бы очень технологичной в производстве, чтобы, говоря по-простому, поставив новый ствол на пулемет, ничего больше в нем не менять, кроме самого необходимого.