Накануне и в дни испытаний

В разгар боев под Сталинградом на заводе, несмотря на все принимаемые меры, остро ощущался недостаток чугуна. А без него специальную сталь не сваришь. Пригласил главного инженера и главного технолога.

- Что делать?

Прикинули и так и сяк, но дополнительного чугуна взять негде. Придется останавливать печи. Попросил подумать, посоветоваться.

Через несколько дней новый разговор:

- Владимир Николаевич, берется за это дело инженер Свистунов, а вместе с ним и другие.

- А что предлагают?

- Взамен чугуна использовать каменный уголь. Способ давний, только он никогда не применялся для выплавки специальной оружейной стали.

- Что ж, надо попробовать.

И все же я опасался широко пускать в производство предложение инженера Свистунова. Ведь сталь идет на изготовление оружия, а вдруг подведет. Нажал на управленцев наркомата, чтобы чугун был. Крупного перебоя с выпуском специальной стали не допустили.

Потребовалось освоить производство так называемой кислой стали. Ее можно получить в мартеновских печах, но они заняты выплавкой иных сталей. Нет ли другого выхода? На заводе есть старый мартен. Если его немного перестроить, разработать соответствующую технологию, то выйдет кислая сталь. Всю войну после реконструкции старого мартена не было перебоев с поставками заготовок из этой стали. Ижевские металлурги еще раз доказали, что они большие умельцы.

Снова перебои с ферросплавами - ванадием, молибденом, вольфрамом, никелем. С завода пошли телеграммы, звонки, убыли командировочные. Но это мало помогло. Нависла угроза над выплавкой специальной оружейной стали. А что это означало, нетрудно понять. Не раз ко мне заходили главный металлург и главный технолог и осторожно намекали на мобилизационные запасы ферросплавов, хранившиеся на заводе. Как взять их? Нужно специальное разрешение одного из отделов Госплана. Этот отдел подчинялся непосредственно Н. А. Вознесенскому. Дали телеграмму и ему. Человек очень деловой, на этот раз он на нашу телеграмму не ответил.

Оставалось разбронировать мобрезерв самостоятельно. Знал, что по головке меня за это не погладят. Однако не останавливать же завод? Всю ответственность взял на себя, не стал сообщать об этом даже в наркомат.

А дней через семь-восемь звонит Дмитрий Федорович:

- Завтра тебя будут разбирать на заседании Государственного Комитета Обороны за самовольное разбронирование мобилизационных запасов.

- Вызывают лично или нет?

- Пока вызова нет.

Для меня наступили очень тревожные часы. Однако в Москву меня так и не вызвали. События развивались так. При рассмотрении этого дела Н. А. Вознесенский очень остро поставил вопрос о самоуправстве заместителя наркома вооружения Новикова и потребовал вынести мне строгий выговор. К. Е. Ворошилов, заступаясь, заметил, что у Новикова не было иного выхода: он должен был или остановить завод, или нарушить порядок. Проверено, только Новиков дал в разные адреса семнадцать телеграмм, в том числе и председателю Госплана. И ни на одну не получил ответа.

- Что же ему оставалось делать?

Выговора я не получил, лишь замечание - в дальнейшем не допускать таких случаев.

Весной 1943 года рано подтаял в лесу снег. Вывозка дров сразу ухудшилась. В это время я был уже в Москве. Получил об этом известие с завода. С наркомом лесной промышленности М. И. Салтыковым стали прикидывать, как выйти из создавшегося положения. Ничего реального не увидели - не было ни сил, ни средств, чтобы хоть как-то увеличить лесозаготовки. Снова вспомнил о мобилизационном резерве. На заводе хранилось около шести тысяч тонн мазута. Как нас выручил в свое время мобилизационный резерв ферросплавов! Если бы сейчас разрешили взять хотя бы тысячу тонн мазута для "подсветки", тогда период бездорожья в лесу мы бы безболезненно пережили. Поехали к Алексею Николаевичу Косыгину, в тот период председателю Совнаркома РСФСР, которому подчинялась лесная промышленность. Салтыков поведал о трудностях с поставкой дров ижевским заводам.

- Вывозим сейчас в день только 220-250 вагонов, а надо триста. Но никаких сил не хватает.

- Что вы предлагаете?

- Разбронировать небольшое количество мазута, хранящегося на заводе.

Косыгин тут же позвонил в Госплан СССР, объяснил все, заметив, что со своей стороны поддерживает эту просьбу. В трубке голос:

- А у вас не Новиков ли сидит?

- Да, он у меня вместе с Салтыковым.

Тогда снова:

- Новиков сам хорошо умеет разбронировывать мобрезервы. Мы не согласны удовлетворить эту просьбу.

Не могу сказать, правильно или неправильно поступил Госплан. Возможностей страны в то время я не знал. А с топливом действительно было худо, хотя, наперед забегая, скажу, что мазут этот хранился на заводе до конца войны и был использован уже в послевоенное время. Пришлось нам с Салтыковым лететь в Ижевск. Нарком лесной промышленности взял с собой 25 наручных золоченых часов.

- Для премирования лесорубов, - пояснил он.