Накануне и в дни испытаний

- Да, - ответил я, - слышал о вас и о ваших пулеметах.

Конструктор улыбнулся и, не ожидая приглашения, сел к столу. На нем был хорошо сшитый костюм серого цвета, белая сорочка и галстук в полоску. Держался он очень уверенно, как человек, который знает себе цену. Внимательно глядя на меня, Шпитальный продолжал:

- Я пришел сказать вам, что сейчас в нашем конструкторском бюро готовится к испытаниям тридцатисемимиллиметровая авиационная пушка, равной которой пока нет. Очень хотелось, чтобы вы посетили наше конструкторское бюро и увидели эту пушку. За этим, собственно, я пришел. Посмотрите пушку лично.

Поблагодарив Бориса Гавриловича за приглашение, я пообещал в скором времени побывать в конструкторском бюро. А удалось поехать лишь через две недели. КБ находилось на тихой городской улочке, в неприметном трехэтажном особняке с тяжелой крепкой дверью. Шпитальный сразу повел меня туда, где шла работа над тридцатисемимиллиметровкой. На прочном столе лежал внушительной толщины ствол с собранной казенной частью. Таких авиационных пушек я еще не видел. Этот калибр привычней был для зениток и легких танков. А новая пушка Шпитального с могучим стволом предназначалась для воздушных боев.

Тут я увидел и Комарицкого, бывшего ижевца, с кем вместе работали в мотоциклетном производстве. Очень энергичный, хотя и чуть полноватый человек, Иринарх Андреевич обладал необыкновенным даром - мог сделать то, что другому оказалось бы не под силу. Во время одного пробега ижевских мотоциклистов на машине Комарицкого лопнул поршень. В первой же деревенской кузнице он залатал его и нагнал товарищей. С тех пор, как мы расстались, Иринарх Андреевич мало изменился и был рад увидеться со мной, вспомнить ижевские дела.

Комарицкий рассказал о новой крупнокалиберной авиационной пушке, которая уже, как оказалось, проходила полигонные испытания. Пушки такого калибра на самолеты еще не устанавливали. Техническая мысль и умение советских конструкторов намного опережали старания зарубежных коллег.

Почему так получилось, не берусь судить. Но приоритет наш был бесспорным.

О новой авиационной пушке Иринарх Андреевич говорил без хвастовства - есть еще недостатки, требующие устранения. Авиаторы просят облегчить пушку, увеличить боезапас и т. д. Над этим и трудится сейчас коллектив конструкторского бюро. Я похвалил конструкторов, но заметил, что, как заводской работник, нахожу некоторые узлы тридцатисемимиллиметровки сложными в изготовлении, посоветовал, если можно, упростить их. Мне показалось, что Шпитальный не очень прислушивался к моим словам, видимо, считая, что все вопросы в основном уже решены, пушка на выходе и надо ли что-то менять, если идет война и дорог, как говорится, каждый час.

Вернувшись из КБ, сразу зашел к наркому. Доложил о своих впечатлениях. Заметил, что хотя новая авиационная пушка Шпитального будет грозным оружием в борьбе с немецкими самолетами и танками, но в производстве, чувствую, в таком виде окажется сложной, да и для самолета она несколько громоздка, что отмечают и авиационные конструкторы.

Устинов спросил:

- А как дела с такой же пушкой у Нудельмана?

Я знал об этом молодом конструкторе, в КБ которого создавалось подобное оружие, однако в каком состоянии дело, точно мне было не известно, докладывали, что пушка готовится к испытаниям.

- Обязательно побывай в ближайшее время у Нудельмана, посмотри все своими глазами. Пусть стараются, возьмем лучший образец.

В КБ А. Э. Нудельмана тоже сразу поехать не удалось. В этот же день, а точнее, около двух часов ночи меня и Рябикова вызвал нарком. Вид у него был возбужденный, лицо покрыто красными пятнами. Он сказал, что только приехал от Сталина, где получил задание о строительстве нового завода, который бы дублировал производство 20-мм авиационных пушек ШВАК, выпускаемых сейчас только на Ковровском заводе.

- Разве Ковровский завод не справляется с заданием? - удивился я.

- Сталин предлагает построить новый завод в глубоком тылу.

- Но ведь Ковров достаточно далеко от Москвы.

Дмитрий Федорович недовольно посмотрел на меня:

- Разве ты не знаешь, что уже были попытки бомбить Горький? А Ковров много ближе. Так что в этом указании есть резон. Я уже переговорил по этому вопросу с Госпланом, чтобы помогли подыскать какую-то базу для нового завода и выделили оборудование.

Все еще нервничая, Дмитрий Федорович, обращаясь ко мне, закончил:

- Тебе надо срочно выехать в Ковров и поговорить с руководством завода. Уточни, сколько потребуется площадей для изготовления таких же пушек, сколько для инструментального цеха, ремонтников, вспомогательных служб. Проект постановления Государственного Комитета Обороны нужно подготовить к часу дня завтра. Так что поспать не удастся. После полудня я обо всем должен доложить Сталину.

Немного помедлив, Устинов закончил:

- Много людей сейчас не подключайте. Особенно осторожно говорите на заводе. Никто, кроме директора и главного инженера, не должен ни о чем догадываться. Да и их вряд ли стоит полностью посвящать во все детали подготовки нового производства пушек ШВАК.