Накануне мировой катастрофы

Брукнер: Со времени вступления в силу европейского ордера на арест, можно представить себе еще более странную, но вполне реальную аналогию. Вас арестовывают во время отдыха в Турции, где алкогольные напитки не запрещены, и выдают Саудовской Аравии, где вас за рекламу пива в России через Интернет сразу сажают в тюрьму.

Студент: Это воистину страшно.

Ф. Брукнер: Да, страшно. Цель нового мирового порядка – создание такого общества, в котором небольшое число тех, кто еще может и хочет думать, всегда должно быть готово к тому, что при малейших признаках непослушания их обвинят в нарушении каких-нибудь статей закона, появится полиция и они могут исчезнуть навсегда. По сравнению с этим грядущим царством ужаса тоталитарные режимы Сталина и Гитлера покажутся вполне умеренными. То, что грядущее полицейское государство готовится во имя идеологии «прав человека», не удивит никого, кто читал пророческий роман Джорджа Оруэлла «1984». У партии, правившей в Океании Оруэлла, было три лозунга: «Война это мир, свобода это рабство, незнание это сила». Иначе говоря, значение слов меняется на противоположное. Когда в Швейцарии в 1994 году проходил референдум по «антирасистскому закону», который за любые расплывчато определенные идеологические преступления предусматривал до трех лет тюрьмы, все СМИ страны поддерживали этот закон на том основании, что он необходим «для защиты прав человека». 54 % швейцарцев, имеющих право голоса, попались на эту неуклюжую ложь и 25 сентября 1994 года согласились на опеку над собой.

Студент: Вы рассказали о подавлении ревизионизма во Франции и Швейцарии. А какова ситуация в Австрии и ФРГ? Пожалуйста, заполните этот пробел.

Ф. Брукнер: Начнем с Австрии. Как вы, конечно, знаете, Австрия после Второй мировой войны была избавлена от выплаты репараций, от депортаций и потери областей. Предпосылкой такого мягкого обращения с нею победителей была «жизненно необходимая для Австрии ложь», согласно которой Австрия стала первой жертвой Гитлера. В поддержание этой лжи был принят, в частности, специальный закон, т. н. закон о запрете, который карает драконовскими мерами (до 20 лет тюрьмы) «возобновление национал-социалистической деятельности». Под этот закон подпадает и пропаганда соединения с Германией.

Весной 1992 года этот закон был дополнен абзацем, запрещавшим «отрицание факта национал-социалистического геноцида» (евреев). Таким образом, ревизионизм приравняли к «возобновлению национал-социалистической деятельности», что, разумеется, полная бессмыслица. За расширение этого закона проголосовали все представленные в парламенте партии, в том числе и Партия свободы, которой тогда руководил Иорг Хайдер.

Студент: Я думал, это праворадикальная, почти неонацистская партия.

Ф. Брукнер: Хайдер играл в Австрии ту же роль, какую сегодня еще играют Джанфранко Фини в Италии или Кристоф Блохер в Швейцарии. Его задача заключалась в том, чтобы заманить яркими изречениями в национальном духе патриотически настроенных граждан и тем самым помешать возникновению подлинно национального движения. И у вас в России есть такие политики.

На основании этого расширенного закона в августе 2005 года в Вене был осужден на два года тюрьмы условно Вольфганг Фрелих, дипломированный инженер и специалист по отравлению газами, который провел множество таких операций, прежде всего, для уничтожения микробов в больницах. Фрелих в своих статьях называл технически невозможным уничтожение газом людей в Освенциме в том виде, как его описывают. В июле 1998 года Вольфганг Фрелих выступал как свидетель защиты на процессе Юргена Графа и Герхарда Ферстера в швейцарском городе Баден. После того как он изложил свои аргументы относительно технической невозможности уничтожения евреев газом в Освенциме, прокурор Доминик Ауфдерблаттен начал угрожать ему судом по обвинению в «расовой дискриминации», но тогда эта угроза не была приведена в действие.

Студентка: Можно подумать, эти люди сошли с ума.

Ф. Брукнер: Если бы они сошли с ума, это было бы смягчающее обстоятельство. Но нет, главное для них – карьера, и ради нее они идут на самые чудовищные нарушения закона, на страже которого они призваны стоять. Поэтому не может быть для них никаких смягчающих обстоятельств.

Студентка: Это означает на практике, что ревизионист на таком процессе не может защищаться.

Ф. Брукнер: Почему же, он может сказать, например, что раньше не осознавал всю тяжесть своего поступка, а теперь раскаивается. Но адвокат не может брать на вооружение аргументы своего подзащитного против официальной версии Холокоста или требовать экспертизы, которая доказала бы техническую невозможность убийств газом в том виде, как их описывают, или что в крематориях Освенцима невозможно было сжечь жертв, сколько утверждают.