Наказание

– Хорошо, завтра схожу. Благодарю.

Даже не сказав вахтерше «спасибо», Ваганов пошел с Таней на выход.

Была зима. Недавно отметили Новый, 96-й, год. Это был их первый Новый год вместе. Таня и Ваганов встречали его только вдвоем, в общежитии. И им не нужен был целый мир. Они сами и были всем миром.

Таня и Юра гуляли по московским улицам, держались за руки, много целовались и любовались зимней природой. Хрустел снег, падали снежинки, но двум влюбленным было тепло друг от друга.

Утонув в море любви, Таня совсем закрыла глаза на то, что ее возлюбленный может быть бандитом или убийцей. Он любил ее, она это чувствовала и верила тому, она тоже его любила. У них между собой больше не было секретов. Ваганов рассказал Тане, что был судим, но что ей делать, если она влюбилась? Они оба любили друг друга – остальное уже не важно.

– Юра, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, – призналась Таня.

– Со мной ничего не случится, обещаю. Мы будем вместе всегда, – убедительно сказал он.

Ваганов прижал Таню к себе поближе, и они пошли вдоль дороги.

21. Разговор с незнакомцем

Так получилось, что в тот день Ваганов опоздал на ужин в общаге, поэтому решил перекусить у «Бистро». Он спокойно сидел за столиком и смаковал оригинальную пиццу, рядом остывали два хот-дога, когда рядом с ним опустились две тяжелые тени… Ваганов поднял глаза.

– Здравствуйте, молодой человек, – железным голосом сказал незнакомец слева.

Ваганов, опешив, молча кивнул в ответ и взялся разглядывать незнакомцев. Оба они были представительного вида, но тот, что был справа, – высокий, крепкий, сложения атлетического, с залысинами, а за ушами – редкие седые волосы, одет был в зимнее пальто, черный костюм и темные очки; второй роста примерно среднего, лысый, одетый в серый полосатый пиджак под коричневой дубленкой. Он стоял слева. И он же бесцеремонно отодвинул стул рядом и уселся за стол, сложив крестом татуированные ладони. Ваганов по наколкам узнал уголовного авторитета.

– Приятного аппетита вам, молодой человек.

Ваганов закивал головой, хмыкнул и набитым ртом поблагодарил.

– Привет от Шуры Мохнатого, Палач, – лукаво подмигнул незнакомец.

Ваганов поднял глаза и едва не поперхнулся.

– Он тебя ищет, – продолжал незнакомец. – Сорвал когти, натурально.

– Откуда вы его знаете?

– На Балашовке вместе чалились в семьдесят каком-то году. В Саратовской области.

– Вы кто такой? – Ваганов перестал жевать.

– Не будем, давайте, вдаваться в эти подробности; это не так, собственно говоря, и важно, хотя в Москве меня знают абсолютно все. И не только в ней. Я известен очень далеко, даже дальше, чем ты думаешь. Тебе сколько лет?

– Двадцать пять.

– Вот, я тебя старше почти в два раза и пережил тоже, условно говоря, вдвое больше. Ты неправильно живешь, пацанчик. Шурик Мохнатый тебя на зоне больше всех ненавидел. За то, что ты маму родную не уважаешь, не писал ей письма, не хотел ее видеть. И ты знаешь, что это так, просто не хочешь признаваться. Ты просто задаешься.

– Откуда вы все это знаете?

– Эй, официант, самого лучшего вина, двойную порцию! Я, как ты правильно подметил, в натуре все знаю. Ты лучше слушай, что жить тебе следует по-другому, усек?

– Это как «по-другому»?

– А так. Ты не вор, не из воров, не из авторитетов, но пытаешься жить по воровским понятиям и законам. Это непорядок. Я бы отнес тебя к порщеным фраерам. Ты с московским «смотрящим» знаком, нет? Могу устроить. Только тогда тебя на правиловку поставят. Ты лучше меня послушай, я тебя пока только предупреждаю, сечёшь?

Ваганов подавленно проглотил кусок, не довольный, что его лихо обломали. Он явственно представил себе, что же будет, если Шура его все-таки найдет. Еда больше не полезла ему в рот. Зато он понял, что видит перед собой настоящего вора в законе.

– Вы давно видели Мохнатого в последний раз?

– Какая разница?

– Мне, в принципе, никакой, а вот вам, я думаю, будет полезно узнать, что Шура в бытность мою на зоне собирался подавать заяву зеленому прокурору. По случаю моего прибытия на зону он хотел меня «офоршмачить», а еще он очень хотел получить от «хозяина» кичи какую-нибудь милость, для чего и переквалифицировался в «суки».

Услышав это, авторитет заметно изменился в лице.

– В натуре? Вот я не знал…

– Теперь знайте. Теперь Шура – стукач.