Наказание

– Был, – ответил я резко. – Воспитанным и очень глупым. Иван Васильевич, поведайте любимому зятю семейные тайны. У меня нет претензий к тому, что Фея забеременела от другого и обманула, выдав ребенка за моего. Я бы остался с ней, несмотря на эту беременность, потому что очень любил. Вопрос другой: как вы посмели отдать Ангела, которого я считал свои сыном, да еще так жестоко солгав про его смерть. Как вы могли со мной так поступить? За что?!

Я разволновался. Иван Васильевич снова запел свою песню:

– Съешь пилюлю, Клим. Ты же знаешь, что без них нельзя. У тебя снова может быть приступ обострения.

– Сейчас у меня приступ зверства, дорогой тесть.

Я на самом деле был взбешен. Двинулся на старика. Тот примирительно поднял руки:

– Сдаюсь, Клим! Виноват перед тобой. Прошу прощения. Согласен, что пришло время рассказать все. Только успокойся, давай выпьем и спокойно поговорим.

Тесть достал из бара бутылку коньяка, налил, протянул мне рюмку.

Я выпил и почувствовал, как закружилась голова, стал уходить под ногами пол, завертелись водоворотом стены. Старый мерзавец мне что-то подсыпал! Я пытался собраться, но сознание покидало меня. Последней мыслью было: Лида! Теперь, когда раскрывается правда, ей грозит смертельная опасность…

Лида

Я сидела возле Федры, держала ее за руку. Моя милая тетя была в сознании и смотрела на меня полными слез глазами. Она явно хотела что-то сказать, но мешала маска, что закрывала ее рот. Когда вошла медсестра, Федора показала жестом: сними маску. Девушка сначала отрицательно покачала головой, но тетя разнервничалась, стала пытаться сделать это сама. Тогда сестричка пожала плечами, сказала:

– Ладно, но только на минуту, раз хотите сообщить что-то срочное.

Девушка тактично вышла, оставив нас одних. Без маски Федоре дышать было тяжело. Она торопилась, говорила еле слышно, быстро, взволнованно:

– Лида, прости меня за все, милая! Беги от Клима прочь. Я.. тебя продала ему много лет назад.

– Продала?! Но зачем?

Я уже многое знала о Климе и догадывалась, зачем я ему была нужна. Мстить! Делать меня несчастной. Нелепое, страшное предположение, но только оно объясняло наш нелепый брак хотя бы частично. Но даже осознание всего не могло ничего изменить. Я любила Клима всем сердцем, всей душой и ничего не могла с этим поделать. Не могла справиться со своими чувствами. И не хотела, несмотря на боль и страдания. Федора продолжала:

– Не знаю, дочка, только не для хорошего он тебя купил. И.. свадьба! Не жена ты ему, Лида. Все подстроено. Я денег хотела, глупая. Не удержалась от соблазна. Как и тогда, несколько лет назад, когда у бабки тебя забрала. Не знаю, жива ли она. Но ты съезди к ней, Лида. Зоя Семеновна Балакова, в Заречниках. Дом пятый от магазина, зеленый…

Последнюю фразу Федора произнесла с трудом, дышать ей становилось все сложнее. Я выбежала, позвала медсестру. Та заохала, сказала:

– Вот не надо было у вас на поводу идти. Надеюсь, все образуется.

Медсестра подоспела вовремя. Скоро Федора задышала ровно, спокойно. Закрыла глаза, заснула. Время близилось уже к утру. Я устала, глаза слипались. Даже задремала ненадолго. Проснулась от недовольного голоса врача, делавшего осмотр и выговаривавшегося медсестре:

– Навестить пациентку я разрешил, но не оставаться на ночь. Это ни больной, ни родственнице не нужно. Девушка, езжайте домой, сейчас начнутся процедуры, жизни вашей тети больше ничего не угрожает. Дома выспитесь, вечером при желании снова заглянете.

Федора показала мне глазами: все правильно, слушайся доктора.