Наказание для мажора

— Ева! — Налетела на меня Вика, стоило мне только войти в аудиторию. — Ты совсем страх потеряла?

— Привет. Да нет вроде. А что?

— Я тебе вчера весь вечер звонила.

— Прости. Мы с мамой устроили просмотр фильмов.

— А телефон проверять тебя не учили? — Краснова немного смягчилась.

— Я его оставила в комнате. — Скривила виноватую рожицу. — Вик, я честно про него забыла. Прости.

— Ладно, прощаю. В следующий раз буду звонить тете Ане.

— А я бы не стал так быстро прощать. — Ударило в спину знакомым голосом.

В аудиторию вошли Макарский и Шкаф. Вика тут же оставила меня, упорхнув к своему Диме. Предательница!

Пришлось взять себя в руки, развернуться и посмотреть в глаза самодовольному нахалу. Было странным видеть его одного, а не с той, которая, наверняка, скрасила его ночь. Но я благоразумно промолчала. Все-таки я тоже поступила не самым красивым образом: читать чужие переписки — это низко.

— Чего тебе надо, Макарский?

Ведь у самого в телефоне явно целый набор доступных вариантов, хоть каждый час меняй. А он ко мне прицепился.

— Как будто с тебя можно что-то взять… — Невольно отшатнулась от таких слов, как от ударной волны. А по мне медленно прошлись оценивающим взглядом, окинув с головы до ног. — Хотя… На раз, может, и сойдешь…

Вот оно что. На раз, значит?!

— Не мучайся. Как-нибудь переживу, — ответила бесстрастно, хотя в груди кипела лава из обиды и злости. А я еще переживала, что повела себя грубо, наврав с три короба.

— Смотри, соглашайся, пока я добрый, — шепнули мне на ухо, касаясь щеки горячим дыханием.

На мгновение потерялась от такой близости, так некстати вспомнив, какими головокружительными были его поцелуи, а потом вспомнила, как он говорил, что я первая буду просить его об этом.

— Да пошел ты, добрый, куда подальше, — «ласково» промурлыкала в тон, сжимая кулаки, чтобы не расцарапать смазливую физиономию.

— Эй, народ, вы чего там воркуете? — раздалось с задних рядов. — Андрюх, все охмуряешь?

— Охмурялка сломалась, — выплюнула словами, глядя в лицо мажористому нахалу.

— Сломалась, значит? А если проверить? — Макарский недобро прищурился, приближаясь. Было очень сложно оставаться на месте, но и отступать было некуда.

— Проверяй, сколько влезет. Но не на мне.

— А что так? — прозвучало то ли с вызовом, то ли с интересом, только ответить я не успела.

— Макарский, вы еще долго будете стоять ко мне спиной? — задала вопрос Эльвира Павловна. — Сядьте уже! — прозвучало приказным тоном.

— Как скажете, Эльвира Павловна! — И Макарский просто задвинул меня в ряд, а сам «послушно» уселся рядом, загораживая собой выход.

Чуть не завыла от такой несправедливости.

— Тебе здесь что, медом намазано? — прошипела, отодвигаясь. Потому что Макарского явно не заботило мое личное пространство.

— А ты разве забыла, что я люблю все сладкое, Рапунцель?

* * *

Это была самая мучительная пара. В отличие от меня, Макарского, казалось бы, все устраивало. Он чувствовал себя прекрасно, то и дело заглядывая в мои записи, сокращая и без того крошечное расстояние. Моя нога горела от «случайных» касаний его бедра, и даже сквозь бешеный пульс, звучавший в моих ушах, я слышала его ровное дыхание.

— Ты можешь от меня отодвинуться? — не выдержав, прошипела, когда Эльвира Павловна вышла из аудитории.

— А что такое? — Андрей невинно вскинул брови в удивлении.

— Ничего. Просто отодвинься.

— Ну раз ничего… — протянул, словно издевался. И мое терпение лопнуло.

Я уперлась в него руками, решив отодвинуть сама. Но моей силы оказалось недостаточно, чтобы освободить хотя бы миллиметр между нами. Зато Макарского мои старания лишь позабавили.

— Ты такая прикольная, когда злишься, Рапунцель.

— Ничего «прикольного» я не вижу! Выпусти меня!

— Зачем? — Тон Андрея мгновенно стал другим.

— Я не хочу здесь сидеть.

— А где хочешь?

— Где угодно!

— Хорошо. Идем.

— Ты не понял. Я не хочу сидеть рядом с тобой.

Боже, это какой-то идиотизм. Я в школе не страдала подобной глупостью, тогда как сейчас меня просто колотит от одного наглого, беспардонного типа.

— Неужели я так на тебя действую, — прошептал, склоняясь еще ближе.

— Ты на меня никак не действуешь, — парировала, а сама еле сдерживала эмоции.

— Да-а? — протянул, самодовольно откидываясь назад, а мне ужасно захотелось заплакать от бессилия. — Так и признай, Рапунцель, что я тебя волную.

— Ты меня бесишь!

— Правда?

— Да!

— А вот и нет. Если бы не волновал, ты бы так не нервничала.

— Я. Не. Нервничаю.

— Нервничаешь.

Да чтоб ты провалился!

— Или пусти, или отодвинься.

— Или что?

У меня было такое ощущение, что он сейчас специально надо мной издевается.

— Ничего, — ответила спокойно и уткнулась в телефон, понадеявшись, что одному упрямому баловню очень быстро наскучит, если на него не будут обращать внимания. И он сам от меня отстанет.

Я старательно делала вид, что не замечаю наглых поползновений в мою сторону. Даже конспект показывала, чтобы Макарскому было лучше видно. Мне не жалко!

Наконец, это кошмарная пара закончилась, и я смогла свободно выдохнуть.

— Я не прощаюсь, Ева. — Выдал Макарский напоследок.