Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

На ее примере Куля наблюдал великую силу незыблемой веры в Бога, благодаря которой она словно батарейка постоянно подпитывалась энергией от огромного небесного источника. В ее жизни осталось две темы достойные внимания это вера в Бога и жизнь единственного сына, и она, чувствуя материнским сердцем ту опасную тяжесть пустоты в груди своей кровинушки, всеми силами пыталась совместить эти две темы в одну. Не уставая и не теряя надежды, она как рыба об лед билась, чтобы заполнить эту пустоту всепобеждающей любовью ко всевышнему. Она умоляла сына, и была готова буквально сутками убеждать его или при встрече, или по телефону в необходимости открыть свое сердце Богу, уверовать и простить всем свою поломанную жизнь. Другой мало-мальски важной темы беседы для нее более не было, но тщетны были эти материнские рвения. Куля прекрасно понимал то, о чем его просят, он верил и знал, что мама как всегда права, и даже в какой-то момент хотел во имя ее спокойствия пойти на встречу ее мольбам. Он честно пытался задуматься об этом и честно пытался предпринять какие-то попытки, но ничего не получалось. Запустившийся процесс заполнения пустоты новым его назначением было уже не остановить, этот процесс Кулей уже не управлялся, и на фоне матушкиных проповедей и молитв, он чувствовал себя обреченным. Без каких-либо объяснений он почувствовал это в себе, и тут же, опять надрывая свое сердце с новым нарастающим потоком страданий, это почувствовала в сыне и мать. Куля видел обреченность сложившегося замкнутого круга, который вел только к трагическим итогам, но был бессилен что-либо поменять. Потенциал темной энергии, вырабатываемый и накапливаемый когда-то пустотой в его груди, в какой-то момент впервые получил направление, и оно точнейшим образом совпало с обранным само собой его новым назначением.

Теперь в его сознании каким-то сомнениям или сторонним мыслям и убеждениям места не оставалось. Куля твердо почувствовал себя заряженной частицей чего-то еще не выделенного, но единого целого, направленной только на борьбу с СИСТЕМОЙ с конкретной задачей нанести удар.

Только что открылись створки судовой верфи далекой закрытой гавани и из нее появился новоиспеченный боевой эсминец. В его облике читался только безжизненный и бездушный холод, а от линий его очертания веяло смертельной опасностью. Серая, боевая, машина-убийца, не раздумывая, со старта взяла курс в открытый океан, и на полных парах, словно торпеда, устремилась на боевое задание. И ни что более не напоминало в лике этого металлического монстра силуэт когда-то прекрасного и благородного Кулиного фрегата. Разве что поразительное сходство имен, отличающееся у них только одной буквой давало повод задуматься о чудовищном и зловещем перевоплощении.

ГлаваXIII Дьявольское везение

Августовская жара взбесившегося за последние двадцать лет климата, разрядила воздух до состояния, когда было тяжело дышать даже в спокойном состоянии. Но не большая группа полуголых зэков одной из ИТК Украины усиленного режима не обращала на нее внимания, и обливаясь потом, загорая под палящим солнцем окрашиваясь в бронзовый оттенок, увлеченно и ответственно играла в нечто похожее на теннис или на волейбол. Мяч, которым шла игра, сделанный из полипропиленового мешка плотно зашитого шаром в обыкновенный носок, был больше теннисного, но и гораздо меньше волейбольного, а удар по нему наносился рукой, но по принципу удара ракеткой в теннисе. Зародился этот гибрид волейбола с теннисом в условиях прогулочных двориков СИЗО, когда физкультурно настроенные зэки стремились за один час в сутки достичь максимального эффекта в поддержке спортивной формы тела. При этой игре шла умеренная, но интенсивная нагрузка сразу на большую группу мышц, благодаря чему присутствовала большая потеря лишних килокалорий, что позитивно сказывалось на общий тонус организма человека, который годами был скован в движениях пространством камеры, помещением площадью 5*6м, где постоянно живут минимум 10 человек. Таким образом, приобретая небольшое, но преданное количество поклонников, этот тюремный вид спорта доведенный за долгие годы тренировок до Олимпийского уровня еще молодым, но настырным автоугонщиком Митяем, нашел некоторое место и в колонии.