Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Такой ход сейчас, в их случае, Куле сразу показался непонятным и не логичным. Зачем, имея уже давно договоренность, было тянуть время? Вечером его огорошили невеселой новостью: судья заявил о том, что они передумали, и теперь выполнение ими тех условий, о которых шла речь ранее, стоит в три раза больше — 180 тысяч долларов!.. Первым словом после услышанного у Кули было: "А почему не 600 тысяч?" Такой внезапный поворот событий явно говорил о том, что никто с ним договариваться не собирался изначально. Говоря простым языком, Кулю просто кинули, и не какие-нибудь мошенники-проходимцы, а государственная СИСТЕМА, 2-я инстанция судебного делопроизводства. В данном случае Апелляционный суд продемонстрировал еще один прием их грязных технологий выборочного правосудия. Специально для стабилизации процесса заведомо была достигнута видимость договоренности, чтобы угомонить Кулин порыв яро вести деятельность по защите своих интересов во время заседаний, после чего председательствующий коллегии спокойно довел процесс до момента, когда тот уже сказал свое последнее слово, и только после этого были открыты настоящие намерения правосудия.

Уровень подлости и цинизма не укладывался у Кули в голове. Получалось, что целая ветвь государственной власти, огромная и безгранично сильная машина в масштабах страны, ради своих сомнительных личных интересов, боясь Кулиных шагов по выявлению всей этой лжи и абсурда, опустилась до столь низкого шага, что пошла на банальный обман. Воспринимать такой шаг, как попытку СИСТЕМЫ побольше состричь с мошенника Кули денег из тех, которые он якобы похитил у людей, было тоже немыслимо. При таком объеме прямых и косвенных фактов о Кулиной непричастности, оставаться при мнении государственного обвинителя могли только или очень глупые, или очень заинтересованные люди. Это был очень сильный удар ниже пояса, и в каких-то дополнительных комментариях не нуждался. В таком ауте от реальности Куля наверное еще не бывал никогда. Он настолько был выбит из колеи жизни, что казалось будто его духовная часть отделилась в какой-то момент от физической оболочки и он мог видеть себя со стороны без зеркала. Правда, созерцать приходилось только полуживое тело, камнем лежащее на наре без признаков желания жить в глазах. Всё… Опять все надежды на возврат к нормальной жизни на свободе, на возврат жены и дочери, на право быть счастливым, все рухнуло и полетело в пропасть. В душе уже не было ни страха, ни огорчения, ни досады, ни обиды, ни злости, ни веры, ни стремлений, ни желаний, ничего… Хотелось заснуть в бегстве от этой депрессии, а из сна не просыпаться. Куля толком не ел, не ходил на одночасовую прогулку, которой всегда очень дорожил, практически не общался с сокамерниками, не брился и даже не чистил зубы…

В такой прострации и забытии он прожил около десяти дней почти до окончательного заседания суда. Родителям он до сих пор о провале договоренности с судом ничего не говорил. Он понимал, что это будет сильнейшим ударом и для них, и поэтому оттягивал подальше их дни жизни при хорошем расположении духа. Именно боль от мысли о грядущих страданиях родителей постепенно вернула его к жизни, заводя и учащая сердцебиение. Чем ближе подходил день оглашения однозначно невеселого судебного решения, потому как ответ Кули на последний запрос в 180 тысяч долларов был уверенно отрицательным, тем больше было боли в его душе за своих стариков, и все больше его грудная клетка напоминала раскаленную сковороду с кипящим в ней маслом. Куля впоймал себя на мысли, что как-то по другому он начал относиться к ним. Кроме любви и уважения начало домешиваться своеобразное чувство ответственности за них, как за своих несовершеннолетних детей. И сейчас, когда стало понятно, что планы вернуться к ним вновь обломались, было не по себе еще и от того, что единственно оставшиеся в этом мире для него близкие люди, опять остаются без заслуженной за всю свою жизнь заботы и опеки.

В итоге при составлении своего решения апелляционный суд проявил изобретательность. Он разделил весь объемный приговор на две части, и оставив без изменений в силе только две легкие статьи, в которых Куля вину признавал, и одну тяжелую по эпизоду, где деньги пропали из сейфа, остальную отменил и отправил на дополнительное расследование (д/с) обратно прокурору области. О заявлениях Ташкова об оговоре, о новом статусе подозреваемого Мирошко в этом судебном решении, не было ни слова. Очень вероятно, что 2-я инстанция с удовольствием отправила бы на д/с все дело, весь этот яркий пример непрофессионализма и глупости, но тогда им пришлось бы всех освободить из под стражи, так как 18 месяцев максимально допустимых законом содержания обвиняемых под стражей и под следствием, они уже отбыли, а этого естественно никто допускать не мог никак. Так просто, на ровном месте честно и по закону СИСТЕМА поступать была просто не способна.