Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Но Куля был молод, целеустремлен и такие мелочи не могли его тогда огорчить, хотя не за горами был тридцатилетний рубеж. Отец и мать при любом удобном случае затрагивали тему внуков. Но Пашу по этому вопросу уговаривать было не нужно. Он и сам давно, уже после окончания института был не против завести семью. Он даже с одной девушкой прожил, как принято говорить в гражданском браке около 3-х лет, но что-то не срослось с ней. Куля конечно был далек от идеала верного мужа. С его энергией, внешностью и потенциалом ему было тяжело удержаться от постоянных в то молодое время соблазнов. И хотя врожденное чувство ответственности не давало ему в этом направлении доводить ситуацию до крайности, быть рядом с Кулей на столько умной, чтобы иногда, в нужный момент притвориться дурой, умела, как выяснилось, не каждая. А с учетом того, что таких, которые побывали с ним рядом продолжительное время, имеется ввиду больше хотя бы пары месяцев, было всего одна на тот момент, и это та, о которой идет речь, можно сделать вывод: с одной стороны о высоком уровне требований, предъявляемых Кулей к своим избранницам, а с другой о том, что не смотря на присущую ему полигамность, он был все-таки однолюб.

Так, с неприятным осадком от раскола трехлетнего союза, Куля уже больше года курсировал по жизни в одиночном плавании, и с первого взгляда можно было судить, что получал от него удовольствие. Но стоило присмотреться, то было заметно, что одиночество тяготило Куле душу, особенно когда заходила речь о расходе всем по домам. Возвращаться каждый день домой, где его никто не ждал, становилось все грустнее. Куля никому об этом не рассказывал, но неприятный осадок от расхода с первой и пока последней претенденткой в жены, содержал стойкую горечь обиды на весь женский род. Они расстались по ее инициативе, и хотя у Кули была возможность попытки сделать шаг назад, как-то погасить запущенную ею волну, разрушающую их союз, он этого не сделал. Так как конкретной, весомой причины такой ее инициативы заявлено не было, создалось впечатление, что была сильно задета Пашина мужская гордость. На самом же деле это было не так, или во всяком случае, не совсем так. Куля давно, еще со школы знал эту девочку, и любил ее. И когда она совершенно неожиданно предложила им расстаться, практически для Кули, это был пронзающий удар в спину между лопаток. Он конечно старался не показывать своих чувств, но боль от раны долго не давала о себе забыть, и хорошо знающие его люди, близкие друзья, часто, особенно в первое время, замечали ее ноющее действие в грустных Пашиных глазах. Те кому приходилось в своей жизни умышлено душить в себе чувство к другому человеку, поймут о чем речь.

Таким образом сформированная в то время претензия ко всей прекрасной половине человечества, наверное, как-то помогала Куле достигать баланса в его душевных перипетиях. Ему как-то удалось штучно завысить до потолка планку уровня собственных требований к любой особе женского пола, так что теперь чтобы девушка смогла перейти из зоны банального потребительского отношения к ней, в зону хотя бы дружеского, не говоря уже о зоне, где могло возникнуть теоретически какое-то чувство, должно было произойти какое-то чудо. Другими словами, теперь, чтобы хоть как-то серьезно зацепить Пашино внимание, девушке нужно было, для начала, иметь внешность минимум фотомодели, а лучше стриптизерши, они не такие худые.

Так, уже больше полутора года, как Куля наслаждался жизнью без обязательств. Былые проблемы порешались. Ту партию товара, которая после ареста осталась в амбаре в «Дивном», еще тогда переправили через границу к потребителю верные близкие друзья. А ту часть, которую конфисковали, Куля позже выкупил с Белгородского склада конфискатов, и выгодно продал уже другим потребителям этих моноглицеридов. Купил опять машину, рассчитался с долгами, вообщем, медленно, но уверенно Кулин фрегат после ремонта от торпедирования вышел из дока, и опять набирал скорость курсом в нейтральные воды.

Как-то в пятницу, к концу очередной рабочей недели, Куля решил обсудить планы на уикенд со своим закадычным другом Игорем.

— Нет настроения, — ответил тот одной фразой на все предложения Кули.

— А что случилось?

— Ничего. Просто ничего не хочется.

— Тогда пошли просто напьемся, — как последний вариант предложил Паша.

— Не хочу…

Такой ответ в такой обойме вопросов означал плохой симптом. На определение диагноза много времени не понадобилось. Девушка Игоря Карина, с которой у него последний месяц был бурный роман со всеми признаками ячейки общества, вдруг, по до конца не известным причинам, отказалась продолжать с ним отношения — это если в двух словах. Игорь, очень сильно прикипевший душой к этой красавице, рисковал сейчас упасть в глубокую депрессию. Те кому приходилось в своей жизни отскребывать свое сердце от охладевшего образа, поймут о чем речь. Куля не мог бросить друга в такую тяжелую для него пору, и до конца не зная что ему делать с этой бедой, вытянул его для начала поужинать в ближайшую забегаловку.

— Давай по пятьдесят.

— Не хочу.