Наказание мое (СИ)

   Женя довольно потянулась, до хруста в суставах, резко выдохнула и замерла. Одеяло само собой поползло на соседнюю сторону. Да нет, не само... Женя проследила за ним, пока не уткнулась взглядом в знакомые широкие плечи. что Вершинин делает в ее постели? олый?! Потянув за уголок одеяла, Женя убедилась, что так оно и есть - голый! Да и на ней одежды не больше. И как это называется? Галлюцинацией? Но глюк не дышит, не сопит и не ворочается во сне. И не пахнет Вершининым!

   Растолкать его немедленно и выяснить, что происходит! Как враг попал на ее территорию? Что было между ними ночью? Нет, последний вопрос она задавать не будет - и так все ясно. До такого изнеможения ее может довести только Стас!

   Женя потянула на себя одеяло, Стас сжал угол и никак не хотел отпускать его. Не сверкать же перед ним голыми прелестями! Это как положить голову в пасть голодному льву!

   Поискав халат и не найдя его, Женя со всей силы пихнула Вершинина по заду коленом. Стас что-то промычал в ответ.

   - Хватит спать, Вершинин, немедленно просыпайся!

   Бросить бы в него что-нибудь, но под рукой ничего не оказалось.

   Стас зашевелился, недовольно заворчал и стукнул Женю по ноге, упиравшейся ему в зад.

   - Клеопатра проснулась и требует жертвы, – разобрала Женя. - Можно жертва ещё немного поспит?.. Нет? Ладно...

   Он перевернулся на другой бок и теперь лежал к ней лицом.

   - Какая ты красивая сейчас.

   Он пожирал жадным взглядом ее грудь, которую Женя попыталась закрыть скрещенными руками. Этот жест только рaззадорил Вершинина: в голубых глазах вспыхнул и заметался серебряный огонь. Женя могла представить, какие фантазии роятся в его голове. Ну, ему же хуже!

   - Вершинин, объясни мне, почему я просыпаюсь и нахожу тебя в своей постели... голого?

   - м... Видишь ли, – он лег поудобнее, подпер щеку ладонью, - в одежде заниматься любовью неудобно - мешает.

   - Сволочь! - коротко бросила Женя.

   Не хотелось краснеть и показывать наглецу, что он смутил ее. Только поздно: щеки полыхали огнем.

   - Не понимаю, почему ты винишь во всем меня? – он откровенно смеялся над ней.

   - Хочешь сказать, что ты ни в чем не виноват? – возмущенно прохрипела Женя.

   - На этот раз ты не ошиблась.

   - Ну, знаешь ли!..

   Женя резко выпрямила ногу и по сдавленному вскрику поняла, что попала туда, куда нужно.

   - Ты что, покалечить меня хочешь? - Стас едва терпел боль, свернувшись клубком.

   - Это тебе за вранье!

   - Какое вранье? – мычал он. – Мне позвонила Полина и сказала, что ты не отвечаешь. Я понятия не имел, что ты больна! мне сказали, что ты просто перенервничала.

   - А почему кто-то должен тебе об этом говорить? - возмутилась Женя. - Мы с тобой чужие люди, между нами нет ничего общего.

   Если не считать того, что всю ночь они занимались любовью и лежат в одной постели.

   - Я пришел посмотреть, все ли с тобой в порядке.

   Его горячая ладонь накрыла живот.

   - И случайно упал в мою кровать! - съязвила Женя, шлепая его по руке. - Ты воспользовался ситуацией. Наверное, мне было очень плохо, раз я ничего не помню.

   - Я же не знал, что болезнь обостряет сексуальность. Ты набросилась на меня как фурия, - насмехался Стас.

   - Набросилась?! ще скажи, что я тебя изнасиловала!

   - Мoжно сказать и так ...

   Вторая выпрямленная нога оказалась менее точной, но Стас свалился на пол и лежал на ковре, хохоча. Ему еще смешно!

   Женя сдернула простыню, завернулась в нее, как в тогу,и свесилась с кровати.

   - Учти, Вершинин, просто так тебе это с рук не сойдет! Ты приходишь сюда ак к себе домой.

   - А разве это не так?

   - По-моему, в нашу последнюю встречу мы все решили.

   Женя была уверена, что он не раз думал о том, что тогда произошло, перебирал каждое слово, корил себя за несдержанность, хотел все изменить. В этом был весь Стас.

   А ее переживания вылились в нервный срыв.

   - Был ли тот разговор вообще? – огорошил ее Стас.

   - То есть? - нахмурилась Женя. - Ты серьезно?

   ни по-прежнему лежали на месте: она на кровати, он на полу, закинув руки за голову.

   - Серьезнее некуда, – подтвердил он. – Я метался по двору, не находя дороги, наорал на мать. Бабка назвала меня "оглашенным".

   сли сравнить, с ней происходило то же самое. Женя закусила губу, чтобы не признаться в этом.

   - Я так до конца и не разобрался, чтo это было: обиженная гордость или спектакль для дурака?

   Слушая его, Женя уткнулась лицoм в перину.

   - Зачем ты меня гнала? Не хотела прощать или там было что-то еще? Женька?..

   Она почувствовала, что Стас сел, опустил подбородок на сложенные на краю кровати руки и теперь смотрит на нее. И врать под этим пристальным взглядoм было нелегко.

   - Стас, не начинай все сначала. Да, я обиделась! И никогда тебя не прощу.

   Превратиться бы сейчас в улитку и спрятаться глубоко в домик,из которого ее никто не достанет, особенно Вершинин. А его голос отдавался в каждом уголе ее тела, заставлял сжиматься сердце и метаться душу.

   - Прошлой ночью мне показалось, что я вернулся домой к моей настоящей Женьке. А сегодня ты опять чужая и холодная.

   - Вершинин, ты много соoбражаешь, когда у тебя температура? Я не помню ни слова! Может, я теорему Ферма решила - я и этого не вспомню!