Наказание в награду

Войдя, они оказались в небольшой квадратной прихожей; ее стены были украшены фотографиями, на которых, как решила суперинтендант, изображены образцы композиций в горшках хозяйки. И если судить по этим фото, женщина была настоящей мастерицей. В голове Изабеллы горшок с цветами всегда ассоциировался с плющом и надеждой, что тот не засохнет, если она на несколько недель позабудет о нем.

Флора провела их в красиво украшенную и идеально чистую кухню, достала из ящика еженедельник и протянула его полицейским. Он был достаточно обычен: дни недели, время дня и духоподъемная надпись вверху каждой страницы. Хейверс стала листать его. С того места, где она стояла, Изабелла увидела, что все страницы испещрены записями о встречах, как им и сказала Флора. Пока сержант изучала их, Ардери обратила внимание на сильный шум, идущий с заднего двора. Это был шум играющих детей, который ни с чем невозможно спутать: крики, удары, смех и, время от времени, голос взрослого, который хочет привлечь чье-то внимание.

– За садом на заднем дворе расположена школа, – пояснила хозяйка. – Три раза в день здесь царит небольшой хаос, но по уик-эндам и в праздники тут истинный рай. Самое спокойное место в городе, доложу я вам. Мне кажется, что Йен тоже так думал.

– Но шум не слышен в передних комнатах, – подала голос Хейверс, поднимая голову от еженедельника.

– М-м-м… нет. Вы правы, – согласилась Флора. – Моя спальня выходит на улицу, и я этот шум не слышу. А вот комната Йена выходила на задний двор, и весь этот шум доставался ему, если он оказывался дома, когда дети выходили во двор.

– А мы можем взглянуть? – спросила Хейверс, добавив: – Вы не возражаете, командир?

Изабелла кивнула. Флора провела их к лестнице и сказала, что они сами могут посмотреть – хотя много там не увидишь, – а она, если они не возражают, вернется к работе. Когда будут уходить, двери можно не запирать – она их никогда не запирает, потому что у нее абсолютно нечего воровать.

Войдя в комнату умершего мужчины, полицейские обнаружили две вещи: первая – шум со школьного двора мог причинять серьезные неудобства, если человек хотел отдохнуть в тиши в течение дня, и вторая – из окна спальни открывался отличный вид на двор, где на площадке играли в лучах весеннего солнца около сотни мальчиков и девочек. По виду, дети учились в третьем классе и, как и большинство детей этого возраста, легко поднимали невероятный шум, прыгая через скакалку, увертываясь от мячей, бросая биток при игре в классики и занимаясь тем, что издали казалось довольно жесткой игрой в регби, а при ближайшем рассмотрении оказалось попытками группы мальчиков раздавить ногами наполненный гелием воздушный шар. За всем этим наблюдала сердитого вида женщина со скрещенными на груди руками и полицейским свистком на шее.

– Интересно, может быть, именно из-за этого он выбрал данную комнату, – пробормотала Хейверс, присоединившись к Изабелле возле окна, и продолжила: – Отличный вид, особенно если хочешь помечтать о том, что ты сможешь сделать с каждым из них, если только удастся перелезть через забор незамеченным…

Суперинтендант заметила, что дети на школьном дворе были приблизительно возраста ее близнецов. И играли они так же упорно и с такой же страстью. С самого начала Изабелла знала, что рождение близнецов будет для такой матери, как она, колоссальным вызовом. Но ни разу ей не пришла в голову мысль избавиться от них. Правда, фраза «что ты с ними делаешь, когда ты в таком состоянии» не смогла остановить ее. И это ее самый большой грех. Хотя, и Бог тому свидетель, есть и другие.

– …ловить кайф, просто стоя здесь, как мне кажется, – задумчиво говорила Хейверс. – Вот об этом стоит поразмышлять. И никто ни о чем не догадался бы…

– Что? – встряхнулась Изабелла.

– Ну, вы сами знаете, командир. Точить шишку.

– Простите?

– Я хочу сказать… как это… ну, любить в кулачок… – Хейверс окончательно запуталась.

– А-а-а, мастурбировать, глядя на детей? – поняла наконец Ардери.

– Ну да. Для него это могло оказаться отличным местом. И никто ни о чем не догадался бы, правда? Флора возится со своими горшками и кашпо, а он один в комнате, слышит крики детей, и вот вам пожалуйста – занимается рукоблудием…

– Сержант Хейверс, а с инспектором Линли вы говорите таким же сочным языком?

– Прошу прощения, – извинилась Хейверс, скорчив гримасу.

– Просто, – продолжила суперинтендант, – я не могу представить себе, чтобы инспектор Линли пользовался таким языком, общаясь с вами.

– Абсолютно правильно, мэм. Никогда. Серебряная ложка во рту и все такое. Он скорее откусил бы себе язык. Да и в голову ему такое никогда не пришло бы. Я имею в виду сочный язык. Это шло бы вразрез с его воспитанием, если вы понимаете, о чем я. То есть всем известно, что он рожден джентльменом… понимаете… и что он может знать о… кажется, это называется «изнанкой жизни»… ну, в общем, ясно.

– Я вас поняла.