Наказание Желтой тени

Выспался он в широкой развилке ветвей большого дерева и с первыми лучами солнца готов был отправиться в дальнейший путь. Лес вокруг был не слишком густым и где-то постепенно переходил в саванну. Пики гор Нага казались недалекими, и потому путник частенько останавливался, оглядывая горные выступы, где могла бы располагаться древняя монгольская крепость, ныне логово Минга.

Но вот часам к десяти до него вдруг донеслись человеческие голоса. Влекомый любопытством, он, не теряя бдительности, стал пробираться в том направлении, откуда они раздавались.

Добирался он не долго. За группой деревьев перед ним открылась полянка, в центре которой высился огромный черный обломок скалы. Рядом с ним полукругом стояли человек тридцать бирманцев, одетых в длинные одежды, с головами, покрытыми чем-то вроде фетровых тюрбанов, напоминающих по форме цветочные горшки. Время от времени один из этих людей выкрикивал какие-то слова, смысла которых Билл никак не мог уловить, а другой отвечал ему в той же тональности. И снова воцарялась тишина.

Но внимание Билла привлекли не эти выкрикивающие мужчины, а беззубая старуха, стоявшая на коленях рядом со скалой. Остатки её серых волос были заплетены в десяток небольших косичек с пролысинами между ними; э то наверняка было то, что осталось от её некогда богатой шевелюры. Старуха была одета в новое платье необычайной белизны и держала в своих скрюченных от времени пальцах деревянную плошку, наполненную какой-то жидкостью, скорее всего, молоком.

Поставив плошку у подножия скалы и все ещё стоя на коленях, старуха начала раскачиваться из стороны в сторону, всплескивая руками и монотонно что-то напевая надтреснутым голосом, что-то надрывное и дисгармоничное.

Заинтригованный этой сценой, этим странным ритуалом, Билл поставил мешок на землю, а сам, широко раскрыв глаза, наблюдал эту странную церемонию.

Старуха продолжала раскачиваться и напевать.

И тут из-под скалы появилась длинная гибкая тень, приобретая все более четкую форму. Баллантайну даже сначала показалось, что это канат, но он тут же понял свою ошибку, ибо форма начала раскачиваться из стороны в сторону, как бы повторяя движения старухи. На конце её стало раздуваться что-то вроде ракетки. Билл вздрогнул от ужаса и отвращения. Он узнал королевскую кобру вроде той, с которой имел дело в Мандалае.

Чудовище должно было обладать размером четыре-пять метров от носа до кончика хвоста. Расправив капюшон, она впилась в старуху своими маленькими глазками, похожими на черные бриллианты. И тут только Билл понял, что присутствует на церемонии, которую редко кто видел из белых людей — Поцелуй Змеи.

Церемония «Поцелуй Змеи», которую ещё называют «Поцелуем Смерти», началась с того, что змея совершила бросок, целях в лицо старухи. Тихий ропот ужаса пронесся среди присутствующих. Однако старая жрица одним движением корпуса ушла в сторону от смертельного контакта, и змея промахнулась. И тут же качания рептилии и старухи возобновились.

Это был безумный и опасный танец, где старуха напоминала метроном, а мягкие броски змеи — удары боксера. И вдруг, сама выпрямившись, как огромная кобра, жрица коснулась небольшого чешуйчатого черепа змеи, холодного и твердого, как сталь.

Во время ритуала, танца или борьбы, трудно даже подобрать точное название этого действа, исчезало всякое ощущение времени. Атаки рептилии становились все замедленнее, а старуха четко уходила от бросков. Зато она все чаще касалась головы змеи.

И в тот момент, когда, казалось, змея стала засыпать, жрица снова встала на колени почти у самого своего божества. Ее лицо находилось всего сантиметрах в двадцати от морды кобры. И тогда она вытянула губы для поцелуя. Змея ещё раз вяло ткнулась в пустоту, и танец продолжался. Обе теперь напоминали боксеров в ближнем бою, настолько они приблизились одна к другой.

Рептилия окончательно замедлила движения, словно у неё закружилась голова. Тут она так слабо клюнула, что жрица даже не стала отклоняться, а затем кобра замерла неподвижно, как бронзовое изваяние. И тогда произошло немыслимое. Старуха наклонила голову вперед, продолжая выпячивать губы, и запечатлела короткий поцелуй на змеимой морде, на морде самой крупной и опасной из ядовитых змей!

Казалось, что этот символ любви и мира полностью усмирил дикую агрессию кобры. Она как-то опала и прильнула к сосуду с молоком, а затем медленно исчезла в своей норе.

Поклонники Змея восторженно зашептались. Гнев божественного Нага был усмирен. Змей принял дружбу человека, и сердца их наполнились гордостью и счастьем.