Наказать и дать умереть

Несмотря на бесконечное общение по телефону, с Карлом-Эриком мы не виделись почти год. Трудно сказать, сколько волос он потерял за это время. Юханссон принадлежал к числу тех мужчин, которые лысеют, едва выйдя из подросткового возраста.

На Карле-Эрике был светлый костюм и белоснежная рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Я слышал о новых дресс-кодах, и все же его внешний вид меня удивил.

Мы миновали еще две двери, которые Карл-Эрик открыл ключом-карточкой, вышли к лифтам и поднялись на недосягаемую для простых смертных высоту.

Собственно говоря, все происходило в квартале, застроенном небоскребами и офисными зданиями, битком набитыми малыми предприятиями и рекламными агентствами, частными клиниками и радиостанциями, ремонтными мастерскими, гаражами и тренажерными залами.

Прессе отводился отдельный этаж, ступив под низкие своды которого я сразу понял, почему предпочитаю работать в кафе «Иль». Нет ничего губительнее для журналиста, чем сидеть за стеклянной перегородкой. Офис открытого типа – что может быть дальше от реальной жизни и от мест, где эта жизнь творится, – городских и сельских улиц, футбольных стадионов, рок-клубов, привокзальных буфетов и подземных переходов метро.

Я не появлялся в редакции со дня увольнения. За пластиковыми ширмами и полупрозрачными стенками мелькали незнакомые молодые лица. Несколько старых сослуживцев курили на улице и выглядели на удивление постаревшими, усталыми и измотанными.

– А здесь делают нашу интернет-версию, – объявил Карл-Эрик и обвел рукой территорию, занимавшую по меньшей мере три четверти общей редакционной площади.

Я и раньше читал, что будущее за Интернетом, что виртуальные издания должны вытеснить бумажные, которые в лучшем случае станут их необязательными приложениями. Единственное, чего не ожидал, – что это будущее наступит так скоро.

– Нас ждут. – Карл-Эрик махнул рукой.

Я не слушал. Снова и снова обводил глазами офисный зал, но, как ни вглядывался, не мог узнать никого, кроме старого вахтера, который всегда был приветлив со мной. Когда-то он заведовал парковкой во дворе, а сейчас сидел на коммутаторе.

– Что, опять перестроились? – спросил я вахтера, кивая в сторону зала.

– Уже третий раз перестраиваемся, – проворчал он. – Было время, всю газету запихнули в подвал.

Мы прошли по коридору, на его стенах висели фотографии главных редакторов в позолоченных рамах. Похоже, время тоже ускорилось. Если за первые тридцать лет на этом посту сменилось всего три человека, то теперь едва ли не каждый год галерея пополнялась новым портретом.

Последней была женщина – Анна-Карин Экдаль.

Мы встретились с ней в одной из многочисленных комнат для переговоров – просторном помещении с огромным белым столом. По моим подсчетам, ей было за сорок, но выглядела она моложе. Анна-Карин держалась на посту уже больше года – рекордно долгий срок для последнего десятилетия.

Мне почти не пришлось с ней работать, но я много о ней слышал. Амбициозная охотница за новостями из Вестергётланда, она отличалась редкой трудоспособностью и могла заночевать в комнате для отдыха в редакции, если того требовали обстоятельства. С годами она накопила опыта и стала хитрее, брала одну высоту за другой на крутой карьерной лестнице, пока не прыгнула в редакторское кресло.

Ходили слухи, что и здесь не обошлось без интимных услуг высокопоставленным лицам. Не знаю, с кем она ложилась в постель, оказавшись в Стокгольме, но, будь она мужчиной, ее подвиги ставились бы ей в заслугу.

Мы с ней почти не общались – принадлежали к разным поколениям и разному кругу интересов. Она была высокой и спортивной, в интервью часто повторяла, что любит бегать трусцой. Носила короткие стрижки и красила волосы в пепельный цвет. Идеальную форму бровей корректировала в салонах красоты и в редакции всегда появлялась в темном костюме с брошью на лацкане воротника.

Брошь вспыхивала, стоило Анне-Карин повернуться под определенным углом к свету.

Блузка ослепляла белизной.

Подозреваю, она была не замужем, но жила с журналистом, который возглавлял производственный отдел и делал на телевидении реалити-шоу.

Рядом с Анной-Карин Экдаль сидела Лотта Берг, которую Карл-Эрик Юханссон представил как редактора отдела новостей. Я никогда прежде не видел ее и ничего не слышал о ней. Лотта была молодой блондинкой, в просторном белом платье с наброшенной на плечи голубой кофтой.

Я понял, что это неспроста.

Напротив Лотты расположился Мартин Янзон, тоже редактор отдела новостей. Из всех присутствующих, кроме Карла-Эрика, его я, пожалуй, знал лучше всех. Несмотря на его юный возраст или даже благодаря ему. Самое удивительное, что и на Мартина удалось напялить костюм.

Даниэль Клэссон, редактор веб-версии.