Наказать и дать умереть

– Нет, насколько я видела. Я пряталась за гардиной, но мне показалось, он меня заметил. Потом ушел и вернулся в большом черном автомобиле. И сидел в нем, пока вы не уехали.

– Что он делал?

– Наблюдал, как я уже говорила. Звонил по телефону. А один раз вышел и помочился.

– Номер машины, случайно, не записали?

– О нем я не подумала, иначе точно вспомнила бы. Мне девяносто два, управляться с домом помогают социальные службы, но со слухом и зрением у меня все в порядке. Суставы подводят.

Когда я вернулся в дом, Арне сидел на кухне со стаканом молока и бутербродом с сыром.

– Ты разговаривал с Йордис?

– Да, она видела красную машину.

– Йордис больше девяноста, но с головой у нее все в порядке, – проговорил Арне.

– Еще ей показалось, что за мной следил какой-то старик, когда я вышел вчера прогуляться по Андерслёву. Он заметил ее в окне и исчез, а потом вернулся в машине и просидел в ней, пока я не уехал в Копенгаген.

Арне допил молоко и откинулся на спинку кухонной скамейки, сложив руки на огромном животе.

– И что он делал?

– Следил за мной.

– Следил?

– Так утверждает Йордис.

– И ты ничего не видел?

– Нет. Йордис говорит, он сидел в черном автомобиле. Я его не заметил. Вероятно, витал в своих мыслях.

– А что, если он преследовал тебя до самого Копенгагена?

Я пожал плечами.

– Хочешь бутерброд?

– Нет, спасибо.

Какое-то время мы просидели молча.

– Ты знаешь кого-нибудь с красным сплющенным автомобилем? – спросил я.

Арне подумал и покачал головой.

– А я видел такой у братьев Бенгтссон, соседей Бергстрёма.

– Ах да… – Арне закрыл лицо ладонью. – Как их там…

– Сейчас вспомню, крутится в голове.

– Но что они могут иметь против тебя?

– Без понятия… Джонни! – вспомнил я.

– Джонни?

– Того, который с машиной, зовут Джонни Бенгтссон. Его брата – Билл, он еще носит футболку… «это называется негробол».

– Папу зовут Бенгт, – кивнул Арне. – Все они немного странные.

– А ты, случайно, не знаешь, что за машина у Герта-Инге Бергстрёма?

Арне удивленно покачал головой:

– Нет, но…

– …можешь навести справки, – продолжил я за него.

– Примерно так.

Он ополоснул стакан и положил в раковину.

– Насчет шин обратись к литовцу. В том, что касается автомобилей, он мастер.

Но я не слушал.

– Да, его точно зовут Джонни Бенгтссон…

Арне потушил свет на кухне и пошел на второй этаж.

– Тебе бы купить ночной колпак к этой хламиде – будешь вылитый Беппе Вольгерс[62].

– Всего на свете не купишь, – отозвался Арне.

Я вернулся к машине, отыскал в ней клюшку для гольфа и поставил рядом с кроватью.

Глава 48

Дома, ноябрь

Он никак не мог определиться, наведаться ли ему еще раз в Копенгаген.

За последний час он двенадцать раз звонил сербке, но ответа не дождался.

И потом, надо было встретиться с ирландкой. Чего хотел от нее журналист?

Зачем они виделись? Как он вообще на нее вышел? А вторая, которая сидела с ним в кафе, кто?

Что он показывал ей на телефоне и что они забыли у дома гангстерши?

Он вышел, закурил сигару.

Постоял во дворе, потом спустился к пристройке.

Вечер выдался теплый, приятный.

Он вообще молодец: даже скамейку соорудил сам.

Он еще ее не использовал, возможно пригодится, когда займется следующим фильмом.

Меблировка хорошо продумана, по стенам развешены хлопалки для ковров. Он покупал их на ярмарках в Сконе, привозил из-за границы. Самую красивую – из Парижа. Но выглядит она лучше, чем бьет.

Он погасил свет и вышел во двор. Просигналил мобильник. Оказывается, он пропустил звонок. Единственный недостаток сарая – плохая связь. Но он узнал номер на дисплее и тут же перезвонил сам.

Дело сделано, журналист будет удивлен.

Теперь незачем ехать в Копенгаген.

Он вернулся в дом, достал DVD с фильмом и плеснул себе виски.

Нужно внимательно просмотреть все еще раз, чтобы впредь избежать ошибок.

Пятый удар получился немного косо, надо учесть.

Но полька хороша.

Глава 49

Сканёр, ноябрь

Литовца Арне звали Томас Скарбалиус.

В отличие от видного Андрюса Сискауcкаса из Сольвикена, Томас был маленький и невзрачный. Ходил в мешковатых темно-синих брюках, сером полинялом джемпере поверх клетчатой рубашки и пиджаке или, скорее, куртке, напоминавшей старую форму заводских бригадиров.

Ему перевалило за сорок. Шляпы он не носил. Светлые волосы зачесывал назад и по-шведски говорил хуже Андрюса.

Арне позвонил ему на следующее утро после случившейся со мной неприятности. Скарбалиус приехал, осмотрел машину и спросил меня по-английски, понимаю ли я русский язык.

– Njet, – ответил я.

Скарбалиус нашел мою шутку удачной. А когда отсмеялся, объяснил на смеси английского, шведского и немецкого, что мне придется покупать новые шины. Если бы я проколол шину гвоздем, он бы вспрыснул чего-то там так, чтобы я доехал до мастерской.

Ни я, ни Арне не поняли, что мог бы вспрыснуть Скарбалиус, но синхронно закивали.

– Это сделали ножом, – продолжал литовец. – Надо менять. Я знаю мастерскую «Шины Драгана» в Хелльвикене. Не так далеко, десять минут езды. Позвоню Драгану. Он к тебе или ты к нему – без разницы.

Томас уверенно кивнул, словно желая подчеркнуть, как быстро его знакомые управятся с шинами.