Нахэма

Минуту спустя Леонора очутилась в большой длинной зале. Очевидно, это была лаборатория алхимика. Стены, обложенные дубом, почерневшим от времени, были обставлены полками, переполненными толстыми фолиантами, манускриптами, связками сушеных трав и ящиками всевозможных размеров. Несколько шкафов были наполнены пузырьками, флаконами и разноцветными маленькими мешочками. Столы были завалены тиглями, колбами и какими-то странными, неизвестными инструментами. В глубине комнаты был устроен большой очаг. Недалеко от него стояла палатка из черного сукна, опущенные полы которой не позволяли видеть, что в ней находится. Посреди комнаты в резной подставке стояла какая-то круглая вещь, напоминавшая металлическое зеркало, прикрытая занавесью из темной материи. Леонора быстрым и любопытным взглядом окинула все эти необычные вещи, но все ее внимание сосредоточилось на самом хозяине дома. Это, действительно, был таинственный посетитель темницы, но в эту минуту он не был так страшен. Он сидел, облокотившись на стол, заваленный книгами. Восемь восковых свечей в золотых канделябрах ярко освещали его черную, простую, но богатую одежду и его бледное, характерное лицо, на котором в данную минуту играла приветливая улыбка.

— Подойди, Леонора! Отчего ты дрожишь и опустила глаза? Ты боишься меня? А между тем, я не сделал тебе никакого зла, а только спас от ужасной и позорной смерти.

— Сядь здесь, — он указал ей на табурет. — На! Выпей это и успокойся! Ты дрожишь потому, что не понимаешь и воображаешь, что ты попала в самый ад. Могу уверить тебя, что ад, каким ты представляешь его себе, вовсе не существует.

Он взял со стола кубок, наполнил его красной жидкостью и подал Леоноре. Та послушно выпила его. Тотчас же живительная теплота пробежала по ее жилам. Она почувствовала себя спокойней и даже не шевельнулась, когда Леонард устремил на нее свой пытливый взгляд.

Последний улыбнулся и встал. В эту минуту высокая и стройная фигура, зловещая красота его лица понравились молодой девушке, и ужас, который он внушал ей, рассеялся.

— Теперь выслушай внимательно, что я скажу тебе. Ты сама решишь свое будущее. Чего я ожидаю от тебя, ты должна исполнить добровольно, — серьезным тоном сказал мэтр.

— Ты дрожишь, потому что боишься, что оскорбила и отреклась от идеала своей веры. Ты не права, так как зло одно царит в мире. Оглянись вокруг себя! Повсюду добро подавлено, побеждено и находится в презрении, а небо не вступается за него, так как царит одно зло. Оно одно раздает богатства и наслаждения, вознаграждает и возносит, уничтожает и мстит. И ты сама, и твой родные — вы служите живым доказательством моих слов. Разве все вы не были невинны? А между тем, вы уничтожены. Та же, которая погубила вас — мать Вальтера, подкупившая презренных, которые донесли на вас — пользуется почестями и всеобщим уважением. Кунигунда, а также Филиппина, ее сообщница, погубили целое семейство. Но что ей до этого дела? Она выйдет замуж за человека, которого отняла у тебя — и те же самые люди, которые осудили тебя на костер, будут призывать на ее голову благословения неба!

Так бывает повсюду: нечестивый и порочный торжествует; дурак же, возлюбивший добро, позорно гинет, всеми оставленный. Таков закон химического равновесия — более сильный господствует. Более слабый элемент поглощается более сильным. В мире же, где ты живешь, более сильный — это зло. Перед ним должен преклоняться всякий, кто не хочет быть раздавленный роком.

Леонард остановился перед молодой девушкой, которая слушала его, дрожа всем телом. Демоническая улыбка играла на его губах.

— Понимаешь ли ты теперь, почему ты была побеждена? Потому что ты искала чистой, бескорыстной и идеальной любви, которая приносит только горе и разочарование, так как беспорядочные силы и разнузданные элементы, управляющие миром, требуют вовсе не чистой любви. Если бы ты любила своего жениха грубой и эгоистической страстью, ты ни перед чем не отступила бы, чтобы обладать им. Ты отделалась бы от его матери и устранила Филиппину, а почтенные чиновники, которые кусками рвали твое тело, до земли кланялись бы прекрасной даме де Кюссенберг.

Впрочем, ты еще что? Ничтожное существо, затерянное в толпе. Под влиянием той же роковой судьбы и гений умирает от голода. Когда же он умрет от горя, с разбитым и разочарованным сердцем, глупая и порочная толпа, позорившая его и отказывавшаяся от него, овладевает его наследством, обогащается им и поет похвальные гимны тому, кто не может уж больше вредить ей. Все гении, миссионеры и великие носители света таким же образом были осуждены законом зла и погибли на кресте или на костре, или были утоплены или задушены, так как девиз этого мира — «горе справедливому!»

Вот, бедная Леонора, великий, главный закон. Если можешь, постарайся понять его. Но горе тебе, если ты вздумаешь служить одновременно обеим силам! Добрая — не защитит тебя, а злая — раздавит. Если ты не хочешь потерять последнюю поддержку, отбрось от себя сомнение: оно может толкнуть тебя в такие бездны, о существовании которых ты не имеешь и понятия.