Нахимов

К русским морякам император с супругой и вообще новые власти проявили самое гостеприимное отношение: балы и обеды чередовались с охотой на ягуаров и тигров. Моряки перепробовали все экзотические плоды, «...бананы сначала никому не понравились, а после их предпочитали всем фруктам: они, как у нас яблоки, никогда не надоедали», — вспоминал Завалишин.

Из Рио-де-Жанейро к Вандименовой Земле

В Рио русские корабли простояли 29 дней, «...причиною довольно долгой сей стоянки было то, что фрегат и шлюп требовали быть кругом выконопачены и работу сию должны были производить своими конопатчиками», — докладывал Лазарев. 22 февраля, загрузив ром, сахар и пшено, наконец, покинули рейд. Первоначально Лазарев предполагал взять курс на запад и, обогнув мыс Горн, идти в Тихий океан. О коварности самой южной точки архипелага Огненная Земля Нахимов читал у Лисянского: «Мыс Горн такое место, где случайно можно повстречаться с плохим и хорошим, с обстоятельствами, могущими содействовать успешному плаванию или препятствующими этому. О времени, когда лучше обходить Горн, а также и о расстоянии, на котором при этом держаться от берегов, имеется весьма много различных мнений. Мореплаватели, проходившие этот мыс четыре раза, уверяли меня, что самое лучшее время декабрь или январь».

«Крейсер» подходил к мысу в феврале, и Нахимов обсуждал с офицерами, какое же решение примет Лазарев. Командир приказал следовать на восток, мимо мыса Доброй Надежды, где свирепые западные ветра будут для них попутными.

«В Индейских морях бывают, правда, ураганы, но бывают, следовательно, могут и не быть, — слышится чуть насмешливый голос путешественника Гончарова, — а противные ветры у Горна непременно будут. Это напоминает немного сказку об Иване-царевиче, в которой на перекрёстке стоит столб с надписью: “Если поедешь направо, волки коня съедят, налево — самого съедят, а прямо — дороги нет”».

Переход к Вандименовой Земле, как назывался тогда остров Тасмания, оказался долгим — 85 дней, но однообразным не был — море не давало скучать. К тому же матросам было что вспомнить — например, как отмечали переход через экватор.

Распоряжались подготовкой к празднику фельдшер и канонир Воробьёв, уже не в первый раз пересекавшие экватор. Артиллерист трижды ходил в кругосветку и был неутомимым изобретателем и рассказчиком. Офицеры в приготовлении к празднику участия не принимали. Само действо выглядело так: на шканцах[18] была поставлена шлюпка, наполненная водой, — ей предстояло стать купелью для морского крещения тех, кто впервые пересекал экватор. Половина корабля была скрыта занавесом из флагов. Когда офицеры во главе с капитаном заняли свои места в «зрительном зале», раздался голос Нептуна, кричавшего в рупор:

— Что за корабль?! Откуда?! Кто командир?!

Капитан так же в рупор отвечал:

— Здорово, старый знакомец! Ты уже в третий раз жалуешь в моё царство. А нет ли на твоём корабле некрещёных?

— Есть, и много! Большая пожива тебе будет!

После этих слов занавес поднялся, и раздался дружный смех: показался Нептун со своей свитой, восседавшей на колеснице из пушечного станка. Кроме свиты у Нептуна оказалась семья — жена и сын; это добавление к мифологии матросы придумали сами, поскольку холостое и бездетное положение владыки морей казалось им неестественным. Особый восторг вызывала Нептуниха — на эту роль выбрали тучного и рябого матроса, обрядили его в покрывало, сплетённое из верёвок наподобие сети, а на голову водрузили жестяную корону. На коленях у Нептунихи сидел Нептунёнок — самый маленький по росту матрос, которого супруга владыки беспрерывно гладила и ласкала, вызывая хохот у зрителей.

Капитан подал Нептуну список «некрещёных». С офицерами Нептун поступал обходительно — кропил морской водой. Нахимов пересекал экватор впервые, так что он вместе с другими мичманами подходил под «благословение» владыки морей.

Главное развлечение началось, когда стали окунать матросов.

— Видишь ли ты Нептуна во всей славе? — спрашивали «крещаемого».

Услышав утвердительный ответ, Нептун советовал вести себя смирно в его владениях и обещал, если кому случится утонуть, принять его на дне морском как хорошего знакомого. Если же матрос желал покуражиться и отвечал отрицательно, ему советовали промыть глаза морской водой и направляли на него струю из пожарного шланга.

Когда обряд завершился, на столах появилось угощение: сахарные сухари, пряники, финики, инжир, изюм, сладости, горячий пунш. Корзины с подарками и угощением приготовили офицеры. Праздник продолжался почти четыре часа, и что самое удивительное, вспоминал Завалишин, — «хотя пуншу было изобилие, никто не напился пьян». Все были так увлечены подготовкой и самим праздником, что желающих напиться не нашлось. Потом ещё долго, до самой ночи, из матросского кубрика доносились хохот и шутки.