Накипь

Жених на миг смешался, — ему показалось, что он забыл кольцо, — но сразу же нащупал его в жилетном кармане. Впрочем, г-жа Жоссеран и не стала ожидать ответа на свой вопрос. Едва только вступив в церковь, она начала вытягивать шею, окидывая взглядом присутствующих. Тут были Трюбло и Гелен — шафера невесты, Башелар и Кампардон — свидетели невесты, Дюверье и доктор Жюйера — свидетели жениха. Затем целая толпа знакомых, которыми она очень гордилась. Вдруг перед ней мелькнуло лицо Октава, почтительно прокладывавшего путь г-же Эдуэн. Г-жа Жоссеран тотчас же отвела его за колонну и стала что-то торопливо шептать ему. Молодой человек, казалось, ничего не понял, и на лице его отразилось недоумение. Однако он с любезной миной наклонил голову.

— Я его предупредила, — отойдя от Октава, шепнула г-жа Жоссеран на ухо Валери, садясь позади Огюста и Берты в одно из кресел, предназначенных для родни.

Здесь уже разместилась семья Вабров, г-н Жоссеран, супруги Дюверье. Снова раздались звуки органа — трели чистых, ясных звуков, прерываемых могучими вздохами. Собравшиеся мало-помалу устраивались, заполняя хор.[24] Мужчины оставались в боковых нефах.[25] Аббат Модюи был рад, что на его долю выпало счастье благословить одну из самых любезных его сердцу духовных дочерей в день ее бракосочетания. Появившись в облачении, он обменялся приветливой улыбкой с присутствующими, чьи лица были отлично ему знакомы. Но тут певчие грянули Veni Creator,[26] орган снова заиграл торжествующий гимн, и как раз в эту минуту Теофиль с левой стороны, у придела святого Иосифа, вдруг увидел Октава. Его сестра Клотильда хотела было его удержать.

— Не могу, — запинаясь пробормотал он. — Я этого не потерплю…

И он заставил Дюверье, как представителя семьи, последовать за собой. А между тем пение Veni Creator продолжалось. Кое-кто повернул голову в их сторону. Впрочем, Теофиль, грозивший пощечинами, подойдя к Октаву, так разволновался, что не в состоянии был вымолвить ни слова; внутренне негодуя на свой маленький рост, он поднимался на носки.

— Сударь, — наконец выдавил он из себя. — Я вчера видел вас с моей женой…

В этот момент пение Veni Creator стало замирать, и Теофиль испугался звука собственного голоса. Да и к тому же Дюверье, сильно раздосадованный всей этой историей, старался втолковать ему, насколько неуместно устраивать здесь скандал.

Между тем у алтаря начался обряд венчания. Предварительно обратившись к новобрачным с трогательным напутствием, священник взял в руки обручальный перстень, чтобы его благословить.

— Benedic, Domine Deus Noster, annulum nuptialem hune, quem nos in tuo nomine henedicimus…[27]

— Сударь, вы вчера были здесь, в этой самой церкви, с моей женой, — еле слышным голосом повторил Теофиль.

Октав, еще не совсем опомнившись от наставлений г-жи Жоссеран, которых он как следует и не понял, без малейшего смущения принялся рассказывать придуманную им самим версию:

— Действительно, я встретил госпожу Вабр, и мы вместе пошли осматривать работы по реставрации Голгофы, которые ведутся под наблюдением моего приятеля Кампардона.

— Стало быть, вы сознаетесь! — невнятно пробормотал муж, почувствовав новый прилив ярости. — Вы сознаетесь!..

Дюэерье пришлось слегка ударить Теофиля по плечу, чтобы призвать его к порядку. Тут раздался пронзительный голос служки:

— Amen.[28]

— И вы, конечно, узнаете это письмо? — продолжал Теофиль, протягивая Октаеу какой-то клочок бумажки.

— Прошу вас, только не здесь! — воскликнул советник, окончательно возмущенный. — Вы, мой милый, просто с ума сошли!..

Октав развернул записку. Волнение присутствующих все возрастало. В публике пронесся шепот, некоторые подталкивали друг друга локтями, пялили глаза, оторвавшись от своих молитвенников; никто уже не обращал внимания на брачную церемонию. Только жених и невеста со строгими лицами неподвижно стояли перед священником. Но вдруг Берта, повернув голову, увидела Теофиля: тот, бледный, как полотно, обращался к Октаву. С этого момента и она стала рассеянной и с загоревшимися глазами то и дело поглядывала в сторону придела святого Иосифа.

— «Мой котеночек, — тем временем вполголоса читал Октав, — как я был счастлив вчера! До вторника, в капелле Святых Ангелов, у исповедальни!..»

Когда жених на традиционный вопрос священника ответил «да» тоном положительного человека, который никогда не ставят своей подписи, предварительно не ознакомившись с делом, тот повернулся к невесте:

— Вы обещаете и клянетесь соблюдать господину Огюсту Вабру верность во всем, как подобает, согласно заповеди божьей, верной жене по отношению к своему мужу?

Но Берта, увидев в руках Октава письмо и со страстным нетерпением ожидая пощечин, перестала, слушать священника и через кончик фаты поглядывала на происходящее. На миг наступило неловкое молчание. Однако сообразив, что ждут ее ответа, она скороговоркой и наобум проронила:

— Да, да.