Наколдую любовь... (СИ)

От этого взгляда душа металась и трепетала. Если еще недавно Агнешка готова была отдать все на свете, чтоб только отмотать время назад, чтоб только не чувствовать вину перед родителями, сестрой и самим Мареком, то сейчас, замерев от нежности… Хотела бы она исправить то, что натворила? С одной стороны, да – потому что это было бы правильно. С другой – не очень-то. И как бы стыдно ни было признаваться, но «другая» сторона манила больше.

В какую же бездну начат полет? Какие адские муки совести ждут ее, посмевшую мечтать о счастье? Какую плату потребует судьба, если не отступит, если позволит себе бороться за право быть счастливой? Агнешка не знала. Но знала, что держит сейчас в одной руке надежду, а в другой – смирение перед судьбой-злодейкой, и только от ее решения зависит будущее. Поддастся укорам совести, покается, откажется от Марека, – исправит ошибку, но навсегда останется одна. А если не откажется – потеряет семью и обретет презрение. Но вместе с этим обретет и человека, который вот так внимательно, как сейчас, будет вытирать ее слезы в минуты отчаяния, будет смотреть взволнованно и держать за руку, не давая сгинуть в пустоте, в которую превратилась ее жизнь.

- Агнеша! – раздался за дверью зов отца.

Он призывал ее к ответу. Агнешка всхлипнула, прекрасно понимая, что ничего хорошего встреча с родителями сейчас не сулит – сперва ее отчехвостят хорошенько, а потом потребуют вернуть украденного жениха Ярине. Вернуть… Какое правильное и какое нежеланное решение. Взглянув напоследок на Марека, Агнешка вытерла слезы и поспешила к выходу из спальни.

Отец с матерью ждали ее на кухне.

- Ты сейчас же снимешь приворот, - процедил сквозь зубы Андрик, стоя у окна, спиной к Агнешке.

Агнешка промолчала, не смея перечить ни ему, ни ждущей повиновения матери. Но столь резкий и спешный приказ пришелся ой как не по сердцу. Она, конечно, понимала, что одобрения ждать бессмысленно, но… вот только-только ж замаячило в ее жизни что-то хорошее! Дайте хоть минутку лишнюю, хоть денек один насладиться тем, чего она судьбою лишена! От мысли, что сейчас же, немедленно, собственными руками, она должна отказаться от только-только замаячившей надежды, стало очень больно. Эта боль ощущалась физически: она сдавила грудную клетку, не позволяя вдохнуть, стоило Агнешке представить, что Марек больше никогда не посмотрит на нее так, как смотрел еще минуту назад. Да и вообще никто не посмотрит – она же помнит слова Агафьи. Никто никогда больше не прикоснется к ней так ласково, как только что сделал это Марек. Никто не назовет любимой. Никто не обогреет, не поцелует… Да что тут говорить, в ее жизни вообще ничего не будет! У Ярины – будет, а у нее – нет.

- Что ты стоишь? Исправляй, что натворила! – рявкнул Андрик, не дождавшись от дочери должной реакции.

Но Агнешка вдруг замотала головой.

- Я не буду этого делать, - едва слышно пропищала она в ответ и сжалась вся, будто ожидая, что ее снова ударят за подобную дерзость. – Я не отдам Марека… Я не смогу.

К ней подлетели оба: и Андрик, и Ася… Ася, вцепившись в плечи дочери, затрясла ее, закричала:

- Что ты сказала?! Да ты…

- Ася!

- Дрянь ты такая, ты немедленно, слышишь, немедленно снимешь этот приворот! Твоя сестра чуть не умерла сегодня! Ярина руки на себя чуть не наложила! Из-за тебя!

Ася что-то еще долго кричала в слезах, Андрик пытался оторвать ее от дочери и успокоить, но Агнешка уже не слышала их – в ушах звенели слова матери о попытке Ярины свести счеты с жизнью, и от этих слов что-то перевернулось внутри, задрожало…

- Что с Яриной? – не своим голосом просипела она, едва мать, устав плакать, чуть примолкла, повиснув на руках отца.

- О сестре вспомнила? – выпалил он, гневно глядя на дочь.

- Пап, что с Яриной?

- А ты сама у нее спроси. Если смелости, конечно, хватит в глаза ей посмотреть. Ты что творишь, Агнеша?! Немедленно, слышишь, немедленно снимай приворот! И дурью этой прекращай заниматься! Иначе не посмотрю, что ты моя дочь, – сам из тебя эту дурь выбью, Агнеша!

Возвращалась она в спальню еще более подавленной, чем уходила.

Марек по-прежнему сидел на кровати. Взгляд его немного оживился, но все еще читались в нем и растерянность, и непонимание, и даже какая-то обреченность. Марек все еще не понимал, что с ним происходит, и будто за соломинку цеплялся за присутствие Агнешки – при виде ее будто успокаивался. Но увидела Агнешка, почувствовала, что за ширмой этого видимого спокойствия парень мечется и ищет способ выбраться из невидимых пут, которыми она его опутала. Как в клетке сидит он, запертый в собственном теле. Сейчас она отчетливо это увидела – придала ей зоркости колдовская сила, разбуженная обидой и болью.

Жалко его стало. И Ярину очень жалко. А себя-то как жалко – словами не передать! И все же, пока новой беды не случилось, придется все вернуть обратно. Агнешка вытерла слезы и решительно настроилась на то, чтоб снять приворот, вот только… как? Что делать надо?