Накопление капитала

Сисмонди сам констатирует в своем ответе, что его прежняя полемика находилась под влиянием темных сторон торговых кризисов. «Та истина, которую мы оба ищем (когда Сисмонди писал свой ответ, он между прочим не знал, кто такой анонимный автор из „Edinburgh Review“), в настоящее время имеет огромное значение. Ее можно считать основной для политической экономии. Всеобщий упадок дает себя чувствовать в торговле, в мануфактурах и по крайней мере в нескольких странах даже в сельском хозяйстве. Страдания настолько длительны и ужасны, несчастье вторгается в такую массу семейств, что беспокойство и упадок духа охватывают всех, и основы хозяйственного порядка оказываются в опасности… Этому государственному упадку, вызвавшему столь огромные брожения, было дано два противоположных объяснения. Вы работали слишком много, говорят одни; вы работали слишком мало, говорят другие. Одни говорят: равновесие восстановится, и мир и благосостояние людей вернутся лишь тогда, когда вами будет потреблен весь избыток товаров, которые обременяют переполненный рынок, и когда вы в будущем будете сообразовывать свое производство со спросом покупателей; равновесие, говорят другие, установится лишь тогда, когда вы удвоите свои усилия, направленные к тому, чтобы накоплять и воспроизводить. Вы ошибаетесь, если вы думаете, что наши рынки переполнены, полна лишь половина наших магазинов. Наполним же и другую половину, тогда эти новые богатства будут обмениваться на другие и вольют новую жизнь в торговлю». Сисмонди выдвинул и формулировал здесь с исключительной ясностью самую сущность спора.

В самом деле, вся позиция Мак Куллоха держится и падает вместе с утверждением, что обмен является в действительности обменом товаров на товары, т. е. что всякий товар создает не только предложение, но и со своей стороны предъявляет спрос. В связи с этим спор принимает такую форму: Мак Куллох заявляет: «спрос и предложение являются выражениями, которые лишь коррелятивны и могут заменить друг друга. Предложение одного вида благ определяет спрос на другой вид благ. Так, спрос на данную массу сельскохозяйственных продуктов возникает тогда, когда в обмен за нее предлагается масса продуктов промышленности, производство которой стоило столько же, сколько и производство сельскохозяйственных продуктов; с другой стороны, действительный спрос на данную массу промышленных продуктов возникает тогда, когда в обмен на нее предлагается масса сельскохозяйственных продуктов, вызвавших такие же расходы»[144]. Уловка нашего рикардианца совершенно очевидна: он хочет оставить в стороне денежное обращение и представить дело так, как будто товары покупались и оплачивались прямо товарами.

Из условий высокоразвитого капиталистического производства он вдруг переносит нас во времена первобытной меновой торговли, которая еще в настоящее время преуспевает в центральной Африке. Отдаленное зерно истины этой мистификации состоит в том, что деньги при простом товарном обращении играют лишь роль посредника. Но именно вмешательство этого посредника, которое в процессе обращения Т-Д-Т (товар-деньги-товар) разделило во времени и в пространстве оба акта обмена — продажу и покупку — и сделало их друг от друга независимыми, — именно оно обусловливает тот факт, что за любой продажей отнюдь не следует сейчас же покупка, и, во-вторых, что покупка и продажа отнюдь не связаны с одними и теми же лицами и лишь в исключительно редких случаях имеют место между одними и теми же «personae dramatis». Но против этого как раз-то и грешит Мак Куллох: он делает противное здравому смыслу допущение, когда он противопоставляет друг другу промышленность и сельское хозяйство как покупателей и продавцов в одно и то же время. Общность категорий, которые к тому же изображены как вступающие в обмен в их целом, маскирует здесь фактическую раздробленность того общественного разделения труда, которое влечет за собой бесчисленное множество частных меновых актов, при которых совпадение покупок и продаж противостоящих друг другу товаров является редким исключением. Упрощенное понимание Мак Куллохом товарообмена вообще делает совершенно непонятным экономическое значение денег и их появление на исторической сцене, ибо оно прямо превращает товар в деньги и приписывает ему свойство непосредственно обмениваться на другие товары. Ответ Сисмонди несомненно довольно беспомощен. Чтобы доказать непригодность для капиталистического производства картины товарообмена, которую дает Мак Куллох, он ведет нас на лейпцигскую книжную ярмарку.