Накопление капитала

Итак, Маркс не только объясняет здесь внезапное расширение капитала, являющееся результатом внезапного расширения рынков сбыта, он формулирует также особенную функцию промышленной резервной армии; она заключается в том, что эту армию можно «бросать» (в важнейшие пункты) для указанных экстраординарных расширений капитала. В этом Маркс усматривает важнейшую подлинную функцию промышленной резервной армии; благодаря этой функции он называет ее условием существования современного крупного капиталистического производства: образование промышленного перенаселения является, по словам Маркса, «рычагом капиталистического накопления, даже условием существования капиталистического способа производства… Следовательно вся характерная для современной промышленности форма движения возникает из постоянного превращения некоторой части рабочего населения в незанятые или полузанятые руки» (во всех цитатах подчеркнуто мною). Пожалуй, наиболее ясную и сжатую формулировку своего взгляда Маркс дает в другом месте, где он говорит:

«Когда созданы общие условия производства, соответствующие крупной промышленности, способ производства (Betriebsweise) приобретает эластичность, способность к внезапному и скачкообразному расширению, пределом которого является наличность сырья и рынка сбыта».

Как со всем этим обстоит дело у Бауэра? В его «механизме» для внезапного расширения капитала, следовательно, для его эластичности вообще нет места, — и по двум причинам. Во-первых, потому что производство ориентируется здесь исключительно на рабочее население и его рост: рынки сбыта ведь у Бауэра вообще не играют никакой роли. Но народонаселение в своем росте, обусловливаемом естественным размножением, само собой разумеется, не обнаруживает никакого скачкообразного расширения. Рабочее население периодически обнаруживает, правда, внезапное увеличение промышленной резервной армии, но это происходит у Бауэра именно в периоды «недонакопления», следовательно, в периоды медленного роста, недостатка свободного капитала по сравнению с рабочим классом.

Но, во-вторых, к предпосылкам внезапных экспансий относится не только внезапное расширение рынков сбыта, но и наличность свободных, уже накопленных резервов капитала, тех резервов, которые, по выражению Маркса, «кредит при всяком особом возбуждении разом отдает в распоряжение производства… в качестве прибавочного капитала». У Бауэра нечто подобное совершенно исключено. Ведь в его «механизме» новый подъем на фазы «недонакопления» возможен лишь постольку, поскольку всеобщее понижение заработной платы как результат безработицы допускает новое скопление капитала!

Ввиду того, что внезапная экспансия капитала, равно как и возникновение кризиса, остаются необъясненными с точки зрения бауэровского «механизма», промышленная резервная армия в нем естественно не имеет никакой функции. Правда, Бауэр заставляет ее периодически выплывать на поверхность как продукт технического прогресса, но он не может отвести ей никакой роли, кроме той, которая у Маркса выступает лишь на втором плане: Бауэр указывает, что она подобно свинцовому грузу давит на заработную плату занятых рабочих. Напротив, то, что делает, по Марксу, резервную армию «условием существования», «рычагом» капиталистического способа производства, для Бауэра вовсе не существует. И что Бауэр на деле не знает как ему быть с резервной армией, доказывает хотя бы то юмористическое обстоятельство, что он на протяжении промышленного цикла заставляет ее три раза «рассасываться»: на крайнем уровне «недонакопления», на высшей точке «перенакопления» и, кроме того, еще на среднем уровне равновесия!

Эти чудеса вытекают из простой причины, именно из того, что, по Бауэру, все движение рабочего населения происходит не ради капитала и его «потребностей самовозрастания», как это имеет место у Маркса и в реальной действительности, а, наоборот, движение капитала вращается вокруг рабочего населения и его прироста. С капиталом у Бауэра происходит то же самое, что в истории зайца с ежом: капитал, задыхаясь, спешит за рабочим населением, чтобы то с разбега обогнать его, то отстать от него и то и дело слышать у цели голос: «а я уже здесь!»